Поначалу самое трудное было найти дома репродукцию картины Альтмана (из старого «Огонька» ещё выдернутую, кажется), чтобы хоть вспомнить, какие именно черты лица. Очень мне этот портрет нравится: хоть и в холодных тонах, но образ Ахматовой такой тёплый. И глаза у неё на самом деле добрые и ласковые, прямо-таки дельтийские. Всё перерыла, но портрета дома так и не нашла, пришлось находить в сети. Зато нашла дома ксерокопию статьи о Цветаевой и статью о Стивенсоне (уж и забыла, что такое богатство где-то есть). Потом намучилась с волосами и бликами. Ужас. По-хорошему, надо стереть эти серые пятна и снова сканить. Ну да в сборник, думаю, и так пойдёт: всё равно мелко будет.
А тот волос со скана всё-таки стёрла, почти незаметно.
Такой вариант даже больше нравится: будто под старину. И ужас уже не так в глаза бросается вроде. Будто так всё и задумано.
Выясняли, что означает «misericordia». Выяснили: «жалость, милосердие, сочувствие». Очень кстати: заметила за собой, что хочу сочувствия и даже сострадания к себе. Не формального сочувствия – типа, из вежливости выразить, пару слов сказать, – а настоящего, переживаемого сердцем. Только сейчас поняла, ага. Это как выражение любви и сопричастности. Видимо, потому мне и нравится читать Достоевского: сплошные душевные страдания – не ради страданий, а ради со-страдания, ради ближнего своего. Это даёт ощущение, что ты не безразличен, что тебя любят. Может, оно и не ТИМное вовсе, а семейное. От папы досталось: он любит, когда ему сочувствуют. Была маленькой (ага, во всех смыслах в кризисные 90-е), помню, он часто маму упрекал в отсутствии этого самого сочувствия к нему лично (суровые Гюго могут на себе тащить из того же самого сочувствия, но слишком суровы, чтобы его как-то выражать и показывать. А может, она и не Гюго. Только вот что папа, что я как-то не слишком это ценим, нам сочувствие подавай. ). Правда, уже как-то давно не упрекает. __________________________ Вообще впадаю в какую-то тоску, что никому не нужна, да, что меня никто не любит по-настоящему (общие игрушки – это ведь ненастоящее ), что ни учёбы, ни работы, ни желаний, ни целей в жизни. Для кризиса среднего возраста вроде рановато. Хочу уже кого-нибудь рядом, хочу быть кому-нибудь интересной и нужной – лично собой, а не какими-то временными общими интересами. Для меня общие интересы сами по себе – не цель, а лишь средство общения с тем или иным человеком. А цель – конечно же, сам человек. Так вот и мне иногда хочется быть целью чьего-то общения. Ага, только сейчас чего-то у самой ни к кому особого интереса нет, а интереса к себе вот жду с чего-то.
Во вторник готова была бегать по потолку, умоляя: «Помогите мне наконец ЗАХОТЕТЬ пойти в интитут, понять, что всё не страшно, что экономика — не страшно, что у меня получится, как у всех получается, что на данный момент это в моей жизни главное, что будет образование — будет в жизни всё». Сегодня, по идее, намеревалась в институт, но как не собралась с утра, так и не доехала. Самое главное — просто туда доехать. Просто меня туда довезти. Просить кого-то не могу, стыдно, а ехать безумно не хочется. Теперь сижу, мелко трясёт, дергаюсь: опять НАДО БЫЛО ехать, а я не поехала. Реально не знаю, что дома говорить. Ор будет и раздражение.
Не везёт — так не везёт, называется. В библиотеке мероприятие, компьютерный зал закрыт. Уломала админа по-быстрому сделать мне сканер Ахматовой (какой страшный рисунок в большом масштабе ), сейчас на почте открыла — какой-то волос на лице у поэта лежит. А на почте рисунок, естессно, ничем, кроме ПауэрПоинта открыть невозможно. Думаю: либо нести домой стирать этот волос (и ещё не знаю, насколько смогу стереть, не повредив основной цвет ), либо стучаться к админу опять и опять уламывать сделать сканер, то есть неизбежно нарываться на недовольство. А так хотелось сегодня Ахматову отвправить АВС. Ну, есть и приятное: АВС назвала присланные ей в этот раз стихи шикарными. Ах, какой эпитет.
Натянуты спасительные стропы, Над головою – свода парашют. Заснежены нехоженые тропы, Стежком следы снег памяти прошьют.
Всё так изменчиво! Очнуться не успеешь – Что было настоящим, то прошло. Вернуть снег детства разве уж сумеешь, Заиндевевшее блестящее стекло,
Пустые улицы, их тишину и чудность, – Где вы с воображением вдвоём? Ещё любая незаметна трудность, Ещё светло грустится – ни о чём.
И в мире чувств своих так беззаботно, И сердце детское чудес прекрасных ждёт. Ещё не думаешь, что всё бесповоротно, Что ходу нет назад – фатальное вперёд.
Захочешь изменить – уж не изменишь, Вернуть захочешь, да уж не вернёшь. Но усмехнёшься: ах, как жизнь не ценишь – Ту, что себе следами с детства шьёшь.
Натянуты спасительные стропы, Над головою счастья парашют: Все прошлого исхоженные тропы Нежданное спасение сошьют.
15 декабря 2009 г.
Как-то мне говорили, что вееры на стенах станции метро Аэропорт символизируют раскрытый парашют, отсюда и пришли стропы.
Фильм про бред мессианства в масштабе целой страны. Не знаю, насколько вообще можно делать комедии о войне. Но если отвлечься от реальных событий, если опустить, что в фильме российские учёные бандитского вида ставят бесчеловечные опыты на животных (а американские, можно подумать, не ставят над животным, ага, сразу за людей принимаются ) и тушат сигареты о кошек (кто ж курит в операционной-то? какого низкого мнения авторы фильма о нашей науке, которая снабдила их страну мозгами в последнее десятилетие ), если закрыть глаза на странную пустыню и странное поведение героев в ней (если бархан отбрасывает даже маленькую тень, почему бы там не укрыться, а не валяться на солнцепёке? ), странного сбитого иракца и на то, что, если накачать ЛСД военную базу, то солдаты по неосторожности могут друг друга перестрелять и передавить танками, – если на всё это закрыть глаза, то смотреть интересно и весело. По крайней мере, первый за последние месяцы смотренный мной фильм, на котором время летит незаметно и не думаешь, когда же конец. Шла смотреть, собственно, из-за МакГрегора, бывшего раньше Эваном и нынче переименованного в Юэна, и не разочаровалась. Прекрасен он был в «Ангелах и демонах», а здесь он просто распрекрасен. Трогательно слышать из уст его героя расспросы о том, кто такие джедаи, тогда как сам МакГрегор прежде играл Оби-Ван Кеноби.
Просто влюблена в его 1-эмоциональные глаза. Ах, а как он плакал!
Очень не охота окунаться в предпраздничную суету и грузиться по поводу подарков. По крайней мере, пока. Чую, Новый год пройдёт, и вот тут начну бегать. Как-то вот вообще не охота заморачиваться по поводу поздравлений, влом. Вплоть до того, что наполовину подписанная деньрожденческая открытка валяется аж с октября. Человек уже и забыл, а мне всё лень дописать. Вдохновения нет. (Да и написанная половина, чую, фигня, а не нормальное поздравление. ) 9-го был день рожденья у Лены, я прекрасно помнила, даже радовалась за неё в душе, даже намеревалась смс написать. Но самого 9-го руки не дошли, а потом уже как-то неудобно. (Лена сильно удивится такому подходу, знаю. ) Эх, а как было б здорово, если б у кого-нибудь можно было попросить в подарок учёбу, работу, любовь, хорошее настроение и самореализацию в жизни.
Разбегаться по разные стороны долгой дороги. Одиночество? Всё уж лучше, чем бесконечно терпеть. Не с кем поговорить, разделить радость, мысли, тревоги. У всех личная жизнь, и попасть мне в неё не суметь.
Скучно, скучно. Без цели, без воли, без смысла, Как в пустыне, бродить посреди чьих-то жизней чужих. Так, от скуки, в глобальной сети, в паутине зависла. Всё, что есть, – пара строк, Недосмотренный сон на ресницах моих.
14 декабря 2009 г.
Похоже, не выспалась, и давление менялось, в соответствующем настроении и писалось.
Почему-то меня начали раздражать сказочность и сказки во всех их проявлениях – как нечто ненастоящее, напрасное, обманное, как фальшивое тепло. Вот, кажется, я стала превращаться в матушку: она, суровая, ничего сказочного, детски-добро-пушистого и фантазийно-утрированного на дух не переносит и раздражается, если видит интерес к этому у своих близких. Даже мне в детстве сколько не сказки читала, а детские рассказы классиков – ага, того же Толстого с его «моралистикой без мистики». Но ведь главное, чтобы восприятие не мешало общаться с теми, кто думает иначе.
Видимо, на то, чтобы даже не ценить, а вообще задумываться о чувствах собеседника, способен не каждый. Не потому что плохой, а потому что просто не в характере (а менять свой характер не каждый даже считает нужным, не то что пытается). Может, вообще зря я в бутылку лезу из-за отношений. Может, вправду нужно ко всему относиться легче. И чаще идти за своими желаниями, а не подлаживаться под других, ожидая, что в ответ будут подлаживаться под тебя, и обижаться, если этого не слишком хотят или не могут. (К тому же, окружающим не всегда бывает понятно, что под них подлаживаешься, иногда они воспринимают всё как должное. ) Вопрос в том, как научиться не подлаживаться. Ну, или хотя бы уступать лишь до такой степени, чтобы потом не было обидно, если не идут навстречу и не уступают тебе. Чтобы в итоге не играть в более тяжкие игры и не впадать в патетическое «я отдала тебе/вам свою любовь/силы/лучшие годы жизни, а ты/вы, неблагодарный (-ые)...» и т.д. Типа, «я такая хорошая, а ты/вы такой (-ие) плохой (-ие)». Это недостойные игры.
На свете счастья нет, но есть покой и воля. Как сердцу близких нет, на свете нет чужих. Что радость, что печаль – мгновения, не боле. И звёздам – что твой смех, что горечь слёз твоих.
Стремглав ли дни летят иль тянутся веками, Что сам судьбу творишь, что всё на самотёк, Что ползаешь в пыли, паришь под облаками – Едино умирать, разбойник иль пророк.
Всем сердцем полюбил иль тихо безразличен – Другим же всё равно, хоть плачь, а хоть пляши. Живёшь ли, как и все, иль от других отличен – А миру наплевать на мир твоей души.
7 декабря 2009 г.
Написалось после погружения в поэзию Ахматовой, о чём говорилаздесь.
Так любить, чтоб уж сил не хватало расторгнуть объятья, Всей душой и всем телом – к телу, к душе прикипеть. Так любить, чтобы чтить как реликвию старое платье, Что когда-то она для тебя захотела надеть;
Чтобы каждая клеточка тела её равноценна, Чтоб единое всё, чему имя святое – любовь, Чтобы пела душа, как в беспамятстве, гимн вдохновенный, Чтоб кипела и в старости бурная юная кровь;
Чтобы мысли делить, чтобы чувства – Солярис единый, Две души возрастали в один Мировой океан, Два возлюбленных сердца, одной наполняемы силой, Знали, что за подарок им небом от щедрости дан.
11 декабря 2009 г.
После вчерашнего похода в Школу акварели Сергея Андрияки на вечер «В союзе муз прекрасных...» Диалог с Мариной»(дружно решили, что несколько часов подряд слушать экспансивные стихи Цветаевой – это всё же многовато ) захотелось написать что-нибудь страстно-эротическое. А сугубо эротическое почему-то упрямо выходило в духе «палка, палка, огуречик – вот и вышел человечек» «руки, ноги, голова – ну и, собсно, ничё интересного».
Видимо, успокаивать тоже надо уметь. То есть понимать, что именно может успокоить именно этого человека – уметь находить индивидуальный подход. И ошибкой будет всегда судить по себе и утешать всех одинаково. То, что успокоило бы в данной ситуации одного, другого может ещё больше раздражить. Порой сталкиваюсь с этим: не всегда понимают именно то и так, что и как хочешь сказать — просто потому что все по-разному думают и воспринимают. Чтобы успокаивать и помогать эффективно, нужно: во-первых, очень хорошо понимать каждого человека (читать человека как книгу – моя мечта с детства ), во-вторых, иметь в своём арсенале целый набор разнообразных средств и методов успокоения для разных типов людей и ситуаций, в-третьих, просто иметь жизненный опыт. Это всё, конечно, очень трудно, требует много сил и терпения. Уж начинаю думать: может, правильно не пошла на психологию. Потяну ли такое глубокое понимание людей?
Заявила мне тут родительница, что со мной «неприятно общаться, прям подходить и просить ничего не хочется!» Гм, ну, если родным со мной неприятно, то кому тогда вообще приятно может быть? Сидела я за компом, разбиралась с флэшками, чтобы скинуть на них документы и обе маме отдать. И главное – чтобы она не увидела, что у меня на флэшках, и не начала возмущаться, какой ерундой занимаюсь. Как-то вот уже привыкла, садясь за комп, ожидать наскоков и раздражения на этот счёт, уже как-то заранее невольно начинаю дёргаться. Когда вместе с мамой набираю или правлю на компе протоколы для неё, то часто тоже начинаем обе раздражаться. Правда, не всегда. Я по началу не понимала, что она от меня хочет. Например, говорит: «Поднимай». Я иду в начало документа. Она раздражается. Оказывается, «поднимай» означает «поднимай текст вверх», то есть «иди вниз документа». Мелочи, конечно, но так по мелочам да по мелочам – и сидим обе дёрганые. Потом говорит: «А вот сотрудница на работе меня с полуслова понимает и инструкции все выполняет правильно». Ну, может, сотрудница Робка. Сотрудница чаще это делает просто. Ещё иногда меня несколько раздражает, что в профсоюзных протоколах за всегда очень тщательной мамой-редактором приходится выправлять всякие мелочи: дефис менять на тире, точки в сокращениях ставить и т.п. Думаешь: в статьях же ты такого никогда не пропускаешь, а что же здесь? Короче, приходится чувствовать себя некоторым подобием Макса.
В общем, вожусь с флэшками, соображаю, что у меня с них есть и что куда перекинуть. Подходит мама, даёт инструкции, что нужно сделать с её документами. Я сбиваюсь, несколько раздражённо отвечаю, типа, подожди. Мама тоже начинает раздражаться и заявляет: «Ничего не надо! На работе всё сделают!» Сижу в неком замешательстве: с флэшками уже разобралась, и почему бы не сделать дома, чем на работе кого-то просить. В конце концов скинула, но нужную правку не внесла. Не то что обида осталась, а некоторое сожаление. (А мама-то, конечно, через пять минут забыла. ) Наверно, я так хочу, чтобы близкие меня успокаивали и утешали (притом не так, как они умеют утешать, а как-то по-другому, как и сама-то представляю смутно ), что не замечаю, как им моё раздражение неприятно и даже тяжело. Меня, оказывается, терпят.
Ещё немного, и можно будет устраивать тендер: кто поможет Геку и поедет с ним в институт. На самом деле, очень благодарна за поддержку и участие. Просить кого-то ехать со мной просто не могу, потому что должна сама дойти до осознания: НАДО, ХОЧУ и ПОЛУЧИТСЯ. И хватит лениться. К тому же, когда вообще езжу по делам одна, гораздо меньше волнуюсь и дёргаюсь. В том числе и потому, что не приходится ни на кого оглядываться.
(К примеру, случается, с мамой в подобных ситуациях ездить труднее всего, потому что сама дёргается-переживает и меня дёргает (типа: «Ой, не могу, что у тебя за почерк!» ), а потом ещё и пилит: вот это было не так, вот то надо было сделать эдак и давно, а чё ж ты до сих пор не сделала! и т.п. И без неё вину чувствую, а уж если с такими комментариями, то и подавно. Может, она и хочет таким образом подсказать, но по тону получается, как будто пилит и обвиняет. Видимо, Гюги для Геков слишком эмоциональны и Геки воспринимают слова Гюгов не так, как те ожидают. )