Их разыскивает милиция. 
Интересно, где авторы эти идеи позаимствовали. 
)
Они могут во всём этом не просто разбираться, но плавать как рыба в воде. Я тоже хочу! 
Интересны стали различия в мировосприятии. (тем более, что раковиной почти не пользуемся). А вот папа-Гек увидел – как начал орать. Орать, естественно, на маму, потому что, по воле случая, при её присутствии в ванной раковина разбилась. Что касается меня, то я вообще не понимаю, как можно орать на человека из-за вещи. Неужели вещь дороже спокойствия близких? У папы вообще есть тенденция во всех неприятностях винить маму (вплоть до, типа, почему ты меня от этого не предостерегла). Так уж исторически в нашей семье сложилось. Папу Гека похвали, и он совсем успокаивается. Такое дитё-Гекслё хорошенькое, в каком-то смысле с ним даже просто. Тут же стал строить планы на новую раковину. 
), ) (и кстати, насвистывание почему-то напомнило насвистывание уборщика на вокзале во Валадилене из игры «Syberia», немного похожая мелодия) и более-менее «Haifisch». А Рома Зверь мне глубоко несимпатичен, так что из-за ассоциации и «Wiener Blut» не нравится. Прошлые альбомы были, по-моему, более виктимные, а этот прям явно агрессорский. Хочется сейчас духовности почему-то.
Как раньше не замечала... но всё смывается.
Возвращаясь к роману – гораздо больше мне симпатичен образ подвижника, жизнь посвятившего служению людям, но, несмотря на это, способного замочить за идею, а потом долго подвижнически же каяться. Раскольников – это фетиш. Самое интересное, что сознательно, планомерно и методично меняться-то как-то не особо хочется (понятно, это будет стоить неимоверных усилий ), а хочется быть нужной такой, какая есть. И не просто быть, но – чтобы мне ещё это демонстрировали. Хотя бы иногда. а вроде как нужно. Если спросить, будет ор: ничего мне не надо! (Как в анекдоте про наркомана: «лишь бы ты учился хорошо». ) На самом деле, лучший подарок маме – это учёба. Хочется, конечно, быть и чувствовать себя кому-нибудь родной, а не получается. 
