Если у тебя есть гештальт, закрой его.
Сам написал — сам мучайся с переводом. 
Как утопающий за соломинку, я просто схватился за первую и единственную душу, которая отнеслась ко мне с теплотой. Всего лишь придумал себе, что люблю её и что между нами возможна особая связь. Но она была другая. На самом деле я не любил её. Я лишь придумал себе любовь, чтобы страдать, грезить, втайне мечтать о ней и наслаждаться невозможностью сближения. Я любил свои страдания, но не её. Мог ли я любить? Был ли я способен на это чистое, возвышенное чувство, наполняющее туманную повседневность сакральным смыслом? Или моё сердце было так ничтожно, что не позволяло впустить в себя ничего по-настоящему светлого и возвышенного?
Un homme qui se noie s’attache à un brin de paille. Je me suis juste attaché à la première et unique âme qui avait de la sympathie pour moi. Je me suis convaincu que je l’aime et qu’une connexion particulière est possible entre nous. Mais elle était différente. En réalité, je ne l’aimais pas. Je me suis inventé un amour pour souffrir, rêvasser en secret et me délecter de l’impossibilité de me rapprocher d’elle. J’aimais ma souffrance, mais pas elle. Pourrais-je aimer ? Étais-je capable de ce sentiment pur et sublime qui donne un sens sacré au quotidien brumeux ? Ou est-ce que mon cœur était si insignifiant qu’il ne se permettait pas de s’ouvrir à quelque chose vraiment de la lumière et de sublime ?
Как утопающий за соломинку, я просто схватился за первую и единственную душу, которая отнеслась ко мне с теплотой. Всего лишь придумал себе, что люблю её и что между нами возможна особая связь. Но она была другая. На самом деле я не любил её. Я лишь придумал себе любовь, чтобы страдать, грезить, втайне мечтать о ней и наслаждаться невозможностью сближения. Я любил свои страдания, но не её. Мог ли я любить? Был ли я способен на это чистое, возвышенное чувство, наполняющее туманную повседневность сакральным смыслом? Или моё сердце было так ничтожно, что не позволяло впустить в себя ничего по-настоящему светлого и возвышенного?
Un homme qui se noie s’attache à un brin de paille. Je me suis juste attaché à la première et unique âme qui avait de la sympathie pour moi. Je me suis convaincu que je l’aime et qu’une connexion particulière est possible entre nous. Mais elle était différente. En réalité, je ne l’aimais pas. Je me suis inventé un amour pour souffrir, rêvasser en secret et me délecter de l’impossibilité de me rapprocher d’elle. J’aimais ma souffrance, mais pas elle. Pourrais-je aimer ? Étais-je capable de ce sentiment pur et sublime qui donne un sens sacré au quotidien brumeux ? Ou est-ce que mon cœur était si insignifiant qu’il ne se permettait pas de s’ouvrir à quelque chose vraiment de la lumière et de sublime ?
La Robe pour l’Amazone