Выпихав его на улицу и закрыв дверь, я вернулась назад. Возможно, он оказался прав и собирать вещички пока рано. Ото всего мне стало муторно – я сама не знала, хочу есть или не хочу. Может, надо было пойти спать и ни о чём больше не думать? Я побрела к лестнице – вверху, ступень за ступенью, струилось вниз длинное чёрное платье.
– А где же наш отважный друг? – спросила хозяйка, спускаясь ко мне.
– Испугался и ушёл. – На всякий случай я решила пока не заговаривать про несчастные чемоданы.
читать дальшеЭлеонор качнула головой, будто вовсе не сердилась.
– Как непоследовательно. Порисовался и ретировался.
– По-моему, вовремя уйти – это лучшее, что он сегодня успел, – уныло возразила я. – Он раскаивается, поверь, только извиниться постеснялся.
Она улыбнулась.
– Не суди его строго. У него ещё ветер в голове.
– Я больше переживаю, как бы не пустота в сердце.
– О, вовсе нет. Хотя в его случае это больше недостаток, чем достоинство. Ну да не будем: наверно, с тебя на сегодня дискуссий уже хватит.
Мне стало неловко. Если она догадывалась, что мой друг ещё не созрел для раскаяния, выходило совсем нехорошо.
– Всё-таки ты слышала о нашем пари?
– Пари? Нет. Какое ребячество! Похоже, он так и остался заядлым спорщиком. Малейший удар по самолюбию он компенсирует, втягивая окружающих в бессмысленную полемику, всё равно о чём.
Я вздохнула, опустив взгляд на её туфельки, высунувшиеся из-под платья острыми кокетливыми носами. Мне стало даже немного завидно, что она так давно и так хорошо знает моего друга.
– Да, очень похоже. Но всё-таки хочу попросить у тебя прощения за него.
Элеонор засмеялась и, обняв меня, ласково, по-женски нежно положила мою голову себе на грудь.
– Не волнуйся, всё в порядке. Я очень рада, что ты его привела. Однажды и ему придётся повзрослеть, но он забавный.
– Какая ты хорошая, какая добрая! – Забыв обычную сдержанность и осторожность в отношении девушек, я тоже обхватила её и от всего сердца поцеловала в щёку. Смеясь, она сжала мои плечи и отпустила. Конечно, я не сомневалась в её искренности, но мне показалось, она со мной так ласкова лишь потому, что у неё в руках чего-то не хватает. И тут я вспомнила про бризе. – Кстати, твой веер. Ты забыла его в малой гостиной, на столике.
– Да? Правда? А я в толк не возьму, куда же его положила. Хорошо, что сказала. Сейчас за ним схожу. Да, и ещё, ужина сегодня не будет. Если проголодаешься, накроешь на стол сама, ладно? Я просила приготовить для тебя что-нибудь.
– Большое спасибо! Ладно! Вот всё думаю, наведаться, что ли, на кухню. А потом, если не возражаешь, к себе пойду. Спектакль был интересный, да и концерт замечательный, но разного пошиба дивы мне надоели и в нашем театре. Виктор вроде бы усмотрел одну скромницу, но это у него скорее от недостатка чужого внимания. Извини, наверное, у меня издержки профессии.
Она с лёгким, весёлым упрёком качнула головой и, чуть приподняв подол, стала плавно подниматься по лестнице.
– Что ж, уважительная причина. Ну, тогда спокойной ночи, до завтра!
– До завтра! И огромное-преогромное спасибо тебе за всё! – Я помахала ей и побежала на кухню, воодушевлённая необыкновенно тёплыми объятьями и великодушием ко мне и моему непутёвому другу.