Если у тебя есть гештальт, закрой его.
Поправка. 
У меня опустились руки, а душа словно растеклась в пятках.
– Ты серьёзно? Что за глупости? Ты мой друг и навсегда им останешься. И я останусь той же, даже если завтра на меня вдруг свалится настоящая любовь. Я всегда буду тебя поддерживать, всё для тебя сделаю. Если понадобится, жизнь отдам. Чего ты опять боишься?
Виктор застенчиво посмотрел на меня и улыбнулся, как начинающий художник, вдруг получивший признание.
– Ну вот, на тебя подействовало – и на неё подействует. Я ничего не боюсь. Разве что сделать кого-нибудь несчастным.
Мне стало жаль его. Что бы ни связывало их с полусумасшедшей уличной Кассандрой, она точно выразилась: он был даже чересчур хорошим. Я похлопала и погладила его по плечу.
– Не вини себя. Если бы я развешивала уши от мужского красноречия, то была бы, наверно, какой-нибудь дурочкой, которые мечтают подцепить богатея, но которых бессовестно клеят у фонтана нищие студенты. Ты не сможешь меня убедить в том, что я лучше, чем есть.
– Знаю. – Его взгляд яро, почти чувственно вспыхнул. Виктор поднял палец, будто хотел прижать его к губам, и таинственно прошептал: – Но я знаю, кто сможет!
Меня словно ударило током. Эмма!
– Ах, вот каков твой коварный план. Не смотри на меня так неистово, а то подумаю, что ты в меня так же неистово веришь, и разрыдаюсь к чертям собачьим.
– Всё получится, задача посильная. Когда поговоришь с ней, сама всё поймёшь и примешь решение. – Воодушевлённый и энергичный, он схватил меня и потащил за собой, а я не знала, что делать: благодарить или отбиваться. Нет, конечно, Виктор ничего не боялся, и мне, как бы ни складывалась конкретная ситуация, хотелось быть такой же.
У меня опустились руки, а душа словно растеклась в пятках.
– Ты серьёзно? Что за глупости? Ты мой друг и навсегда им останешься. И я останусь той же, даже если завтра на меня вдруг свалится настоящая любовь. Я всегда буду тебя поддерживать, всё для тебя сделаю. Если понадобится, жизнь отдам. Чего ты опять боишься?
Виктор застенчиво посмотрел на меня и улыбнулся, как начинающий художник, вдруг получивший признание.
– Ну вот, на тебя подействовало – и на неё подействует. Я ничего не боюсь. Разве что сделать кого-нибудь несчастным.
Мне стало жаль его. Что бы ни связывало их с полусумасшедшей уличной Кассандрой, она точно выразилась: он был даже чересчур хорошим. Я похлопала и погладила его по плечу.
– Не вини себя. Если бы я развешивала уши от мужского красноречия, то была бы, наверно, какой-нибудь дурочкой, которые мечтают подцепить богатея, но которых бессовестно клеят у фонтана нищие студенты. Ты не сможешь меня убедить в том, что я лучше, чем есть.
– Знаю. – Его взгляд яро, почти чувственно вспыхнул. Виктор поднял палец, будто хотел прижать его к губам, и таинственно прошептал: – Но я знаю, кто сможет!
Меня словно ударило током. Эмма!
– Ах, вот каков твой коварный план. Не смотри на меня так неистово, а то подумаю, что ты в меня так же неистово веришь, и разрыдаюсь к чертям собачьим.
– Всё получится, задача посильная. Когда поговоришь с ней, сама всё поймёшь и примешь решение. – Воодушевлённый и энергичный, он схватил меня и потащил за собой, а я не знала, что делать: благодарить или отбиваться. Нет, конечно, Виктор ничего не боялся, и мне, как бы ни складывалась конкретная ситуация, хотелось быть такой же.