Вернулась к тексту. Немного подправила. Но вообще здорово. Вот это моё, то, что читаю с удовольствием. Благо, после перерыва текст выглядит абсолютно незнакомо. Как мне хорошо с ним. И с ними.
*Напиши сам себе идеальную книгу и читай её сам себе. 
*— Вы перспективный молодой человек, вы хороший, тактичный специалист, хотя безобразно навязчивый собеседник. Вы умны, в конце концов. Скажите мне честно, как это получилось и почему я жив.
Виктор поджал губы и ответил не сразу:
— Я не знаю. Если бы знал, я был бы профессором с мировым именем. Боюсь, что и сам профессор Кернс до конца ничего не понял.
— Вы считаете, это промысел Божий? Вы верите в Него?
Виктор снова помолчал, и Паулю показалось, что доктор растерялся.
— Думаю, тут дело в том, верите ли вы.
— Так говорят, когда не знают, что сказать, – разочарованно заметил Пауль.
— Я и не знаю, — признался Виктор.
— Ну да. — Пауль хмыкнул. — Где уж вам. Эльза верила, и она мертва. Возможно, и Кернс поверил после всего случившегося. И в итоге он тоже мёртв.
— И что? Я не верю, потому я жив?
— Возможно ли, что это не от Него? Возможно, я...
Виктор удивлённо захлопал глазами, но вдруг, шлёпнув ладонями по коленкам, вскочил и пафосно затараторил, наращивая темп:
— Так, я утомил вас. Дайте вашу руку, я сначала померяю ваш пульс. Оставайтесь здесь, я сейчас быстро сбегаю за инструментами и проведу первичное обследование. Если вы настаиваете, можно и анализы сделать. По-моему, вы не в себе. Нет, по-моему, вы явно не в себе. Скажите, вам никто не давал никаких препаратов в моё отсутствие? Посмотрите на меня, мне нужно видеть ваши зрачки. Я никому не позволю пичкать вас всякой дрянью, я давал клятву Гиппократа...
— Перестаньте. — Пауль встал и с упрёком посмотрел ему в глаза.
— Дайте руку, — негромко и вновь серьёзно попросил Виктор.
читать дальшеПауль подчинился. Виктор осторожно сжал его запястье. У доктора были холодные пальцы, но в середине ладони рука была тёплая, Пауль это почувствовал. Виктор опустил взгляд, его лицо стало сосредоточенным. Доктор считал пульс. Заметив, как мерно дышит Виктор, Пауль вдруг невольно замер. Казалось, доктор так удивительно спокоен просто от переутомления: будто бы на истинные, не показные волнения уже не было сил. И тут к Паулю пришла странная мысль, что сам доктор — настоящий, глубоко искренний, человечный, уставший от свого главного пациента, и что никакой другой реальности нет и быть не может. Это был единственно возможный путь.
— Как вы? — спросил Виктор.
— В порядке, спасибо. Вы ведь уже поняли. Ваше рукопожатие на редкость красноречиво.
Успокоенный Виктор молча отпустил его руку.
— Я не привык быть в долгу, — продолжал Пауль. — Мне доступен, увы, единственный способ отблагодарить – финансово.
Виктор нахмурился, отвернулся и отошёл к столу, взявшись обеими руками за спинку стула, словно надо было на что-то опереться.
— Это ни к чему. Я дорогой врач, на отсутствие пациентов не жалуюсь.
— Но вам не хватает средств, чтобы реализовать ваши амбиции.
— С чего вы взяли?
— Вы сможете бросить сомнительные методы добывания денег. Понимаете? Сможете посвятить себя науке. Вместе с Бетси, например. Вы получите доступ к вожделенным архивам профессора.
Виктор обернулся. Его глаза строго блеснули.
— Да? Вы как-то очень смело распоряжаетесь чужим имуществом. Бетси не подпустит меня к архивам, и мы с ней уже попрощались, к счастью. Она не простит мне вас. Благодарю за веру, но, главное, я не хочу заниматься наукой.
— Чем же хотите? — недоумевал Пауль.
— Тем, чем занимаюсь.
— Торговать красивой внешностью? Не понимаю, почему вы упрямитесь. Теперь я искренне предлагаю вам помощь. То, к чему вы и шли.
— Благодарю. Но я всё-таки откажусь. Для меня это слишком большая честь. С моим моральным обликом не всё так плохо, поверьте.
Пауля возмутило его легкомыслие.
— Гордец. Опять сошлётесь на свою пресловутую клятву? Вы умеете быть искренним, вашим словам сложно не верить, но ваша искренность работает на вашу цель.
— Да, работает. — Шагнув к Паулю, честный доктор в упор посмотрел на него.
Упрямство Виктора раздражало Пауля, и, даже если это была очередная провокация, он хотел остудить пылкую самоуверенность доктора, вразумить его и поставить на место.
— Однако вы лукавите, что вам повезло встретить меня. Вы меня выследили и нашли сами. Ваша самопрезентация была настолько неуклюжей — трудно было поверить, что это сделано специально. — Пауль говорил всё жёстче. — Вы задались целью прикарманить и наследие профессора, и мои деньги. Разве не для этого вы здесь? Вам патологически нравится строить оскорблённую невинность. Чего вы этим добиваетесь? Хотите всё?
Виктор скептически скривился и с наигранным удивлением выпучил глаза.
— О, смотря, что вы под этим подразумеваете.
— Не паясничайте.
— Повторюсь, мне лестно ваше мнение обо мне, и, в общем, ваше право — думать как угодно. Я имею обыкновение получать то, что хочу, простыми способами. А вы рисуете слишком сложную комбинацию, это не в моём стиле.
— Это угроза?
Виктор недовольно поджал губы и твёрдо заявил:
— Да, если хотите, это угроза. Увы, пока мне удаётся отвести полицию от вашего следа. Только по чисто случайному совпадению у меня есть связи с людьми, от которых здесь что-то зависит. А теперь представьте, что некие заинтересованные лица поручают наёмникам найти вас и вовсе не для того, чтобы предать в руки правосудия. Вполне можно этого дождаться, если хотите. Или, если вы настаиваете, могу вас прямо сегодня познакомить с комиссаром полиции, который ведёт ваше дело. Он мой давний друг, он вам понравится. А уж как ему-то понравится, что он сможет скинуть этот камень с плеч. Я не сомневаюсь в вашей компетенции, но вам светит высшая мера. Выбирайте: смертная казнь или жизнь лабораторной крысы. Простите за резкость, но, по-моему, вы не в том положении, чтобы подозревать меня и разбрасываться деньгами, тем не менее играя в моего благодетеля. Деньги ещё пригодятся вам самому: на вашем месте я бы очень надеялся на алчность тех, от кого будет зависеть ваша жизнь.
Пауль пристально смотрел на этого странного молодого человека. Впервые со времени встречи с Ирен Паулю было кого-то так жалко. «Неужели доктор тоже решил утопиться ради меня?» — мысленно съязвил он, разгневанно вглядываясь в глаза доктора, и произнёс:
— Зачем вы меня спасаете? Я вас об этом не просил.
— Окно открыто, можете прыгать. — Виктор вновь сменил тон и небрежно махнул рукой, устало усаживаясь в кресло. — Я вас не держу, как видите. Здесь не высоко, но вам будет вполне достаточно, гарантирую.
— Тогда вас заподозрят в убийстве.
— Да ладно вам, у меня хорошие связи. Если что-то случится, меня здесь не будет ни по каким документам.
– Не шутите так. И не уклоняйтесь от ответа.
– Не шучу. Что с вами происходит? – вновь абсолютно серьёзно спросил Пауль. – Почему вы так стремитесь отвергать шансы, которые вам открываются? Поймите, не хочу тут говорить о себе. В конце концов, я просто работаю.
– Почему? А почему вы не принимаете моей помощи?
Виктор напряжённо сдвинул брови.
– Вы считаете, это одно и то же? В моём случае речь не идёт о вопросе жизни и смерти.
— Единственное различие — в ставке, — спокойнее заметил Пауль, также садясь в кресло рядом.
— Принципиальное различие. Боюсь вам что-то говорить помимо того, что мне будет жаль моих трудов. Наверняка вы усмотрите и в этом исключительно нелицеприятный смысл. Мне будет жаль вашей жизни. Впрочем, наверное, вас можно поздравить: вы как будто сумели повернуть тяжелейшую ситуацию, в которой вы находитесь, в свою пользу. Как будто очень удачно вписались в игру.
— А вы — нет?
Виктор покачал головой.
— Нет. Я предпочитаю играть в игры, в которых сам устанавливаю правила. Угадывать чужие правила в чужой игре иногда дело слишком неблагодарное.
— С тех пор, как всё это началось, меня не покидает чувство, что я действительно попал в чужую игру, — задумчиво произнёс Пауль. — Нет, даже не в вашу.
Виктор хмыкнул.
— В очередной раз благодарю за доверие. Я всерьёз восхищаюсь вашим умением стойко и достойно вести эти загадочные игры.
— Вы смеётесь.
— Отнюдь. Знаете, именно по причине восхищения я не завидую. Если вы считаете себя принадлежащим к типу обречённых становиться объектом зависти, то считайте меня уникумом, белой вороной, если хотите.
Пауль великодушно кивнул.
— Да, пожалуй, вас трудно назвать заурядным человеком. Но белых ворон обычно заклёвывают.
— Если они не могут защитить себя и своё право быть белыми. Возможно, я задел ваше самолюбие, – мягче продолжал Виктор. – Но у меня есть и своё. Если действительно хотите поблагодарить меня, то в ваших силах сделать для меня нечто очень ценное. Я хотел бы попросить вас... — Он замялся, словно ему трудно давались личные признания. — Воспользуйтесь тем шансом, который дали вам судьба и в какой-то степени ваш покорный слуга. Бороться за вас я не перестану, но мне гораздо легче устранить внешние препятствия, чем воевать с вашими внутренними демонами. В конце концов, не я им хозяин.
Пауль уныло призадумался.
— Вы точно подметили. Демоны преследуют меня с того самого дня.
— Вам это по плечу, я знаю. Ну, собственно, только вам это по плечу. — Виктор ободряюще закивал.
«Он светлый, – думал Пауль, – удивительно светлый. И как – при всех его отвратительных пороках? При таком самодовольстве, зазнайстве и легкомыслии». И с грустью Пауль сказал себе, что он сам потерял всё светлое, что было в нём самом. Он как будто уже умер и не воскрес. Паулю стало жаль своей жизни, и он закрыл лицо рукой.
– Я бы хотел, чтобы операцию сделали вы, а не профессор.
Виктор засмеялся.
– И ещё раз благодарю за высокое доверие, но я предпочитаю остаться в живых. Да и вас зарезать на операционном столе я бы не хотел. Я, знаете ли, посредственный хирург. Однако сейчас я на своём месте и, смею думать, неплохо справляюсь со своей кармической задачей – быть ангелом хранителем. Мне это нравится.
– Будь по-вашему. – Пауль тяжело вздохнул, не глядя на него. – Делайте, что хотите. Я согласен жить по вашим правилам.
Виктор улыбнулся.
– Это не мои правила. Увы, в данной ситуации это необходимость. Но спасибо. Даю слово, что вы не пожалеете.
– И что теперь делать?
Виктор искренне удивился.
– Ничего. Не думайте, никаких радикальных перемен. Пока следствие позволяет, будем просто ждать. Я держу руку на пульсе. И всё же... Полагаю, вас такие перспективы не очень обрадуют, но, возможно, в крайнем случае вам придётся уехать. Возможно, далеко. И возможно, придётся какое-то время путешествовать, прежде чем где-то окончательно обосноваться. Я ещё подумаю и подготовлю отъезд, не беспокойтесь.
Пауль некоторое время помолчал и спросил, пристально глядя на доктора:
– И вы со мной не поедете?
– Пока не знаю, – размышляя, ответил Виктор. – Если будет необходимо. Но, думаю, опасений относительно вашего здоровья никаких нет, хотя новый климат может вызвать непредсказуемую реакцию. Что ж, в таком случае придётся.
– И вы готовы бросить всё здесь? – продолжал Пауль.
– Ну, что ж, – Виктор пожал плечами, – этот город я не покорил, да и никогда не покорю, может. Поеду покорять другой. Надеюсь, там врач и с моей квалификацией будет в цене больше, чем здесь.
– А как же ваша практика? Ваши связи. Не жаль всё терять?
– Ха! – Виктор засмеялся и с явным самолюбием заметил: – Я неплохо умею находить. Это несколько облегчает страх потери.
Пауль не знал, как признаться, что он не хочет расставаться с ним. Стыдно было, да и не хотелось, чтобы доктор задирал нос. Если сказать, что теперь тяжело переносить одиночество, доктор обязательно попытается в очередной раз искать ему женщин, даже не понимая, насколько это унизительно.