Если у тебя есть гештальт, закрой его.
У меня часто написанное вечером утром воспринимается по-другому. Сейчас у меня ощущение: написал — забыл, иди дальше. Хочется меньше говорить и больше делать. (По вечерам, видимо, тянет копаться в себе. Ну, или писать что-нибудь из творчества.) Плюс уже хочется перестать фрустрировать и возвращаться к старым обидам и просто идти дальше, и так уже нафрустрировалась на всю жизнь вперёд. Дальше — новое, вот как раз свобода творчества, и «всё может быть по-другому».
Пытаюсь привыкнуть, что прислушиваться ко внутренним ощущениям и самой им следовать — это нормально. В смысле, что они у меня — это не что-то порочное и неправильное, поэтому их надо забивать, пересиливать, как я иногда сама их воспринимаю. Вообще-то самое нормальное — жить, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям и следуя им.
Свобода.
Что каксается детства, думаю, основа каких-то «сдвигов» — в раннем детстве, многого и не помню. То, что было в школьные годы, просто наложилось на «благодатную почву». Получается, всё было закономерно, и чьей-либо вины тут нет: родителей — это для меня как бы само собой, но главное — нет и моей. Ну, и всё.
Пытаюсь привыкнуть, что прислушиваться ко внутренним ощущениям и самой им следовать — это нормально. В смысле, что они у меня — это не что-то порочное и неправильное, поэтому их надо забивать, пересиливать, как я иногда сама их воспринимаю. Вообще-то самое нормальное — жить, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям и следуя им.
Свобода.Что каксается детства, думаю, основа каких-то «сдвигов» — в раннем детстве, многого и не помню. То, что было в школьные годы, просто наложилось на «благодатную почву». Получается, всё было закономерно, и чьей-либо вины тут нет: родителей — это для меня как бы само собой, но главное — нет и моей. Ну, и всё.