Если у тебя есть гештальт, закрой его.
В порядке публикования черновиков: хотела посмотреть ещё раз и написать впечатления. Впечатление первое: по-моему, лектор Есь.
«Круглое время» в автобиографии — это интересно. Это почти как бесконечность, сжатая в точку «здесь и сейчас». Время, замкнутое само на себя.
Колесо Сансары, ага. 
«...Я — это в лучшем случая та моя нехитрая концепция самого себя, которая существует в настоящем. Как объединить себя настоящего с собой прошлым, котрый уже умер, который уже забылся? И если вот это не будет актуализованной памятью... Актуализированная память — где каждый момент настоящего соединяется с прошлым и прошлое входит в настоящее. Как восстановить, как возродить эту самую живую личность, которая была? Вот этому и посвящена русская философия 20-го века».
«Я вспоминаю», «я думаю» вместо «мне вспомнилось» и «мне подумалось» — это да, это актуально: как присвоение себе процесса и результата собственной деятельности.
«...Человек вообще — это неинтересно. Интересен частный, субъктивный, вот этот конкретный человек с вот этим конкретным переживанием. Чем более субъективен человек, чем более субъективны его воспоминания, тем глубже они черпают из колодца жизни. Обычно говорят «это моё субъективное мнение»... Вот это субъективное твоё мнение и есть ценно, а не "человек вообще"».
Воспоминание единого первомифа как возвращение к Богу и «воскрешение личности», то же «восстановление личности» — это сильно. И это, кстати, некоторое обоснование смысла творчества, по-моему. Можно рассматривать как.
И по-моему, лектора в конце спросили о примерах духовных биографий не только в нашей литературе, но и вообще в мировой. Жаль, что не ответил что-то.
_____
Как-то было бы совсем жёстко, если бы в «Лесном царе» отразились младенческие воспоминания Гёте. И может, слишком прямолинейно.
И ещё я бы не назвала Бунина реалистом. Кстати, как и Чехова.
Реализм там, по-моему, внешний и кажущийся. Если читать внимательно, там одни символы. Или хороший реалист — это и есть глубокий символист? 
Мысль Чехова «любовь — это, вероятно, нечто великое, что было в прошлом, или нечто великое, что будет в будущем; в настоящем она не удовлетворяет», по-моему, в иных случаях очень верная, если задуматься. Любовь как чувство лично у меня всё-таки близка к ожиданию встречи (да, в дороге в гости, например) и к включению ожидания следующей встречи уже после встречи (уже по дороге домой). И вот эти ожидания часто бывают насыщеннее чувствами и эмоциями, чем непосредственное любовное общение. Особенно когда любимый человек воспринимает общение как просто общение, секс — как просто секс, а встречи — как исполнение долга. И когда я, собственно, так или иначе с этим восприятием считаюсь и так или иначе к нему адаптируюсь.
«Меня не интересует философия, меня интересуют философы» Льва Шестова — по-моему, весьма соционико-этическая позиция. Моя гековская, в частности.
Насчёт необходимости вести дневник, о которой спросили в конце. Вообще не люблю возвращаться к старым дневниковым записям. Обычно, ещё до того, как их прочтёшь, кажется, что там был такой бред. Но когда (если) всё-таки читаешь, понимаешь, что это совсем не бред, а очень даже всё серьёзно и весомо, но впечатление, что это вообще писал какой-то другой человек. А иногда вообще ничего не могу вспомнить из того, что читаю: ни события, ни переживания. И стиль не узнаю. Типа, сначала читаю, думаю «о, кто это, любопытно, так интересно написал?», а потом узнаю свою авку. Особенно когда речь о чём-то текущем, не о ярком событии. И вообще как-то многое забывается, и как бы забывается прежний образ себя, прежние самоощущения. Я по нему несколько скучаю. Хотя впечатление, что не могу увидеть его суть и точно воссоздать его в памяти.
С другой стороны, забывчивость на свои тексты — удобная штука для творчества: когда можно отойти от текста, а потом прочитать его как совершенно новый и что-то в нём поправить, чего раньше не видел.
«Круглое время» в автобиографии — это интересно. Это почти как бесконечность, сжатая в точку «здесь и сейчас». Время, замкнутое само на себя.
Колесо Сансары, ага. «...Я — это в лучшем случая та моя нехитрая концепция самого себя, которая существует в настоящем. Как объединить себя настоящего с собой прошлым, котрый уже умер, который уже забылся? И если вот это не будет актуализованной памятью... Актуализированная память — где каждый момент настоящего соединяется с прошлым и прошлое входит в настоящее. Как восстановить, как возродить эту самую живую личность, которая была? Вот этому и посвящена русская философия 20-го века».
«Я вспоминаю», «я думаю» вместо «мне вспомнилось» и «мне подумалось» — это да, это актуально: как присвоение себе процесса и результата собственной деятельности.
«...Человек вообще — это неинтересно. Интересен частный, субъктивный, вот этот конкретный человек с вот этим конкретным переживанием. Чем более субъективен человек, чем более субъективны его воспоминания, тем глубже они черпают из колодца жизни. Обычно говорят «это моё субъективное мнение»... Вот это субъективное твоё мнение и есть ценно, а не "человек вообще"».
Воспоминание единого первомифа как возвращение к Богу и «воскрешение личности», то же «восстановление личности» — это сильно. И это, кстати, некоторое обоснование смысла творчества, по-моему. Можно рассматривать как.
И по-моему, лектора в конце спросили о примерах духовных биографий не только в нашей литературе, но и вообще в мировой. Жаль, что не ответил что-то.
_____
Как-то было бы совсем жёстко, если бы в «Лесном царе» отразились младенческие воспоминания Гёте. И может, слишком прямолинейно.
И ещё я бы не назвала Бунина реалистом. Кстати, как и Чехова.
Реализм там, по-моему, внешний и кажущийся. Если читать внимательно, там одни символы. Или хороший реалист — это и есть глубокий символист? Мысль Чехова «любовь — это, вероятно, нечто великое, что было в прошлом, или нечто великое, что будет в будущем; в настоящем она не удовлетворяет», по-моему, в иных случаях очень верная, если задуматься. Любовь как чувство лично у меня всё-таки близка к ожиданию встречи (да, в дороге в гости, например) и к включению ожидания следующей встречи уже после встречи (уже по дороге домой). И вот эти ожидания часто бывают насыщеннее чувствами и эмоциями, чем непосредственное любовное общение. Особенно когда любимый человек воспринимает общение как просто общение, секс — как просто секс, а встречи — как исполнение долга. И когда я, собственно, так или иначе с этим восприятием считаюсь и так или иначе к нему адаптируюсь.
«Меня не интересует философия, меня интересуют философы» Льва Шестова — по-моему, весьма соционико-этическая позиция. Моя гековская, в частности.
Насчёт необходимости вести дневник, о которой спросили в конце. Вообще не люблю возвращаться к старым дневниковым записям. Обычно, ещё до того, как их прочтёшь, кажется, что там был такой бред. Но когда (если) всё-таки читаешь, понимаешь, что это совсем не бред, а очень даже всё серьёзно и весомо, но впечатление, что это вообще писал какой-то другой человек. А иногда вообще ничего не могу вспомнить из того, что читаю: ни события, ни переживания. И стиль не узнаю. Типа, сначала читаю, думаю «о, кто это, любопытно, так интересно написал?», а потом узнаю свою авку.
Особенно когда речь о чём-то текущем, не о ярком событии. И вообще как-то многое забывается, и как бы забывается прежний образ себя, прежние самоощущения. Я по нему несколько скучаю. Хотя впечатление, что не могу увидеть его суть и точно воссоздать его в памяти. С другой стороны, забывчивость на свои тексты — удобная штука для творчества: когда можно отойти от текста, а потом прочитать его как совершенно новый и что-то в нём поправить, чего раньше не видел.