Дошла от "Байкала-Атлантиса" до почты. До дома осталось 4 остановки - уже преодолимо. Если это сделаю, будет маленький подвиг. А я это сделаю: на трамвай просто жаба задушит билет купить — после всего, что мы сегодня потратили. Ага, а на тырнет не жалко.
Виделись с Леной Р. Ну, теперь у неё другая фамилия. Ходили в УФМС. На первом этаже коридор разделён решёткой и дверью с амбарным замком. Ага, типа там — милиция, а тут — обезьянник. Однако замок открыт.

Поговорили с Леной о жизни. Всё же в любом положении есть и плюсы, и минусы. Но по крайней мере я очень рада тому, как у неё всё сложилось с супругом.
Говорили про Иру. Удивляет, как наши девушки боятся остаться в одиночестве. И терпят около себя таких мужиков! Да и не только терпят, но и восхищаются ими. И невольно думаешь: замечательные, талантливые, образованные, обаятельные девушки чуть считают себя какими-то ущербными, а мужики, которые ничего из себя не представляют, у которых ничего нет кроме гонора, смотрят на всех свысока и считают себя чуть ли не пупом земли. Почему? Жалко просто.

@темы: Жызня, Друзья, Мысли вслух

---

С Днём Рождения, Зюка!

 Barbuzuka, поздравляю с днём рожденья, дорогая!!!!
Счастья тебе и твоим близким, здоровья, мира и т.д. всего, что обычно по таким случаям желают!

Какой подарок найти, не знала, как обычно, потому вот тебе Нилка. И соберусь однажды - надеюсь, скоро - подарить ещё его портрет, когда соберусь-таки нарисовать. А может, даже не один портрет, а несколько.

Найдено здесь:
www.kuzbass.ru/~psb/neil2.htm

И вот ещё патриотическое:

@темы: Друзья, Ссылки

---

"Совесть надо иметь. Но не надо иметь же так".

В. Соловьёв
("К барьеру" в прошлый четверг)

@темы: Персоналии, Цитата

---

Взамен любви. Хотя бы так близки,
А кто позволит что-нибудь другое?
И только слово душу успокоит,
Избавит от унынья и тоски.

Да так ли важно, в сущности, о чём?
Пусть будет лишь традицией, привычкой,
Между мирами тонкой перемычкой.
И даже секс уже тут ни при чём.

А утром осмысление придёт,
И вдруг поймёшь, что было всё ошибкой.
Скривишься саркастической улыбкой,
Не зная, кто же больший идиот.

Но чувства прежние вернутся вновь:
Вновь примешь и отвергнешь ты любовь.

30 октября 2008 г.


Кажется, было бы пошло и неестественно воспевать прелести и сочинять восторженные баллады о физическом, хотя, возможно, было бы уместно и даже необходимо. Но уже не могу. Теперь никаких
...и на зрачки Твои ложится дужкой
Круг совершенный, чёткий белый блик
От ободка фарфоровой обычной кружки,
А взгляд задумчивый, взгляд замерший на миг.
Пережитое – и не пережитое – заставляет по-другому относиться. Не могу восторгаться так, как прежде. А ведь вправду надо бы.

Это всё грустно. И очень жаль. Сострадание – уже как любовь. На самом деле хочу приносить счастье. Вот опять выходит на передний план желание чувствовать себя нужной.

@темы: Жызня, Мысли вслух, Стихи, Творчество

---

«Грозя Артуром и Цусимой, Грозя Девятым января...»

В последние строки просто влюбилась. Даже захотелось поэму прочитать.

Но перед майскими ночами
Весь город погружался в сон,
И расширялся небосклон;
Огромный месяц за плечами
Таинственно румянил лик
Перед зарей необозримой...
О, город мой неуловимый,
Зачем над бездной ты возник?..
Ты помнишь: выйдя ночью белой
Туда, где в море сфинкс глядит,
И на обтесанный гранит
Склонясь главой отяжелелой,
Ты слышать мог: вдали, вдали,
Как будто с моря, звук тревожный,
Для божьей тверди невозможный
И необычный для земли...
Провидел ты всю даль, как ангел
На шпиле крепостном; и вот -
(Сон, или явь): чудесный флот,
Широко развернувший фланги,
Внезапно заградил Неву...
И Сам Державный Основатель
Стоит на головном фрегате...
Так снилось многим наяву...
Какие ж сны тебе, Россия,
Какие бури суждены?..
Но в эти времена глухие
Не всем, конечно, снились сны...
Да и народу не бывало
На площади в сей дивный миг
(Один любовник запоздалый
Спешил, поднявши воротник...)
Но в алых струйках за кормами
Уже грядущий день сиял,
И дремлющими вымпелами
Уж ветер утренний играл,
Раскинулась необозримо
Уже кровавая заря,
Грозя Артуром и Цусимой,
Грозя Девятым января...

«Возмездие», вторая глава, IV


«Каким же образом возникает впечатление «бесконечной» многозначности блоковского поэтического слова?
Это результат удивительного единства лирики Блока, его огромной тематической, стилевой и лексической целостности, благодаря которой каждый образ воспринимается не только как входящий в данное стихотворение, но и как несущий в себе «память» о всех своих прошлых употреблениях в блоковской поэзии. Так как основные символы в лирике Блока очень устойчивы и многократно повторяются, а значение их варьируется, то многозначность таких слов постоянно возрастает».

Энциклопедический словарь юного филолога

@темы: Поэзия, Александр Блок, Литература, Цитата

---

Как же хорошо стало, товарищи =^_______^=

29.10.2008 в 12:45

Пишет  Reina Emerald:

Улыбающие кошаки =^__________________^=

@темы: Друзья, Стырено, Стёб

---

Немного из "Порко Россо"

А разве в таких случаях не говорят "От винта!"?



А здесь меня просто покорило единодушное выражение их лиц.


Ня, романтика!

@темы: Самолёты, Мультфильмы, Аниме

---

Всё никак не могла последнюю строфу дописать.


Безмерно жаль несостоявшейся любви.
Пусть было бы не вечно, мимолётно.
Но это были б только наши дни
И ночи тёмные. Но всё бесповоротно.

Всерьёз ли я – и ты ли не всерьёз?
Порой мне кажется, совсем я не такая.
Но сколько о тебе лила я горьких слёз
И сколько мучилась, мучения скрывая.

Но всё пройдёт, промчится, отболит,
И сердце станет мудрым и спокойным.
Оно поймёт: на груз слепых обид
Менять любовь любови не достойно.

5 октября 2008 г.

@темы: Стихи, Творчество

---

Ездила в Департамент ЖП и ЖФ. Получила отказ. Что и требовалось доказать. Не хочу ни в каком порядке никакого гражданского судопроизводства! Таскаться, таскаться и таскаться по инстанциям. Когда же жить-то?!


Пока стояла у кабинета начальника, наблюдала за происходящим. Взволнованный юрист вышел из соседнего кабинета с какими-то бумагами, поймал какую-то девчонку-сотрудницу, начал спрашивать о каком-то деле: самозахват, требуют признания права собственности на основании очереди. Говорит: "Ну, раз их на очередь кто-то поставил, значит, какая-то прописка у них есть?" И у девушки спрашивает. А она сама не знает. Бли-и-ин! Юрист, называется!

@темы: Жызня

---

ОленЪ, спасибо за сканы! Мне даже стыдно стало, что так много тебя заставила их делать. За текст особое спасибо! Оно мне очень пригодится.

@темы: Друзья

---

Роман: продолжение 3-й главы

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ. Главные герой возвращается в город и беспробудно пьёт, а загадочный помощник комиссара полиции в чемодане приносит ему (комиссару) кое-что из морга. Потом комиссар совершенно случайно обнаруживает, кому принадлежит яхта.

Путешествуя по свету в компании с бутылкой вина, в душевном одиночестве, Пауль очень устал. Устал так, что жить не хотелось. Чтобы отдохнуть от самого себя, необходимо было заглушить свою тоску сильными впечатлениями. Но для искушённого Пауля эта задача оказалась не из лёгких. Было несколько верных средств: игра, женщины, – но воспитание и ханжеское благоразумие не позволяли. Потому после долгих раздумий Пауль пришёл к выводу, что спасти его может только возвращение на родину, в его родной город.
Пауль любил свой город за камерность и уют, за связанные с ним сладкие воспоминания о детстве, о тихой и счастливой старине с её неторопливой, размеренной жизнью и временем, ещё не познавшим ускорение индустриального прогресса и потому стремящимся не к нулю, а к бесконечности, – воспоминания о старине, которой, возможно, никогда и не было. Пауль любил свой город за кривые, узкие улочки, за их тишину, которая всегда побуждала его к размышлению и концентрации на своих переживаниях; за многочисленные кафе и ресторанчики, в которых едва ли могло бы поместиться человек десять; любил за розовую зарю над морем, ночные фонари и кудрявые каштаны, за ухоженные бульвары и оркестр в парке по воскресеньям. Любил за ту сладостную тоску и одиночество, которые мог подарить ему только родной город.
Но Паулю пока не приходило в голову, что вместе с долгожданным успокоением к нему вернутся все уже забытые тревоги. С тех пор, как отправился путешествовать с Ирен, с тех пор, как её не стало, он старался не вспоминать об Эльзе – будто её не было. А как бы он ужаснулся, если бы услышал это от самого себя несколько месяцев назад! Времена менялись, но неизменным оставалось одно: Пауля тянуло домой, но подспудно он знал и боялся, что дома, который нужен ему, не существует.
«Немезида» пришвартовалась в ноябре. Шли дожди, тёплые и холодные, проливные и едва моросящие. Стоя на палубе и спасаясь под плащом от тонких дождевых струек, Пауль смотрел на тёмные контуры города, пристально вглядывался в туманные, будто заоблачные силуэты. Он чувствовал, что здесь всё так же, всё по-прежнему, словно он никогда не покидал родного города, словно ничего и не было. И сердце залило чем-то тёплым, и оно помягчело. И Пауль улыбался тихой счастливой улыбкой.
Во второе своё возвращение он не пошёл к зданию суда и не стал искать своих прежних знакомых. Когда он хотел побыть наедине с собой, он шёл в толпу, на многолюдные улицы. Там, среди незнакомых людей, в безразличном, вульгарном блеске витрин и вывесок, он всегда мог забыться от забот и волнений и, объективно, как бы свысока, наблюдая за людской суетой, хоть немного приблизиться к пониманию самого себя. Но теперь Пауль не хотел понимать себя – он хотел только обрести покой.
Первым заведением, куда отправился Пауль по прибытии, был грязный и душный матросский кабак в подвале портовой развалюхи гостиницы.

– Не правда ли, сегодня отличный день, господин комиссар? – сказал Филль, подперев плечом косяк двери. Увидев гостя, комиссар на сей раз не стал убирать со стола документы.
– А, заходи-заходи, друг любезный, – снисходительно разрешил он. – По какому поводу веселье?
– Я только что из морга, – довольно сказал Филль, садясь на стульчик и ставя рядом дипломат.
– Всегда знал, что ты псих, но это уже перебор. Какого чёрта ты лазал в мой сейф? Удивительно ещё, как тебя им не придавило, он же на соплях держится.
Филль улыбнулся.
– Обижаете, господин комиссар! Думаете, я не знаю, что у вашего сейфа сломана правая передняя ножка? И кстати у него есть ещё один недостаток: дверцы скрипят слишком громко. Сколько можно слушать этот скрип!
– Я его слушаю реже, чем ты, – хмуро съязвил Бертье. – Если уж ты лазаешь в мой сейф как в свой собственный, то сам взял бы да и смазал петли!
– В следующий раз – непременно. Довожу до вашего сведения, что я сделал ещё кое-что, что, на мой взгляд, вам давно пора было сделать.
– Что, оттолкнулся? Оттолкнулся от того, чего нет?
– Почти. Догадайтесь, зачем я ездил в морг!
– Целоваться с трупами? Надеюсь, в твоём чемодане не расчленённое тело.
– Фи, как пошло. – Наигранно поморщившись, Филль поставил на колени дипломат, вынул из него какие-то бумаги и разложил их перед Бертье. – Никогда в вашей проницательности не сомневался – вы почти угадали. Прошу заметить, протокол вскрытия и антропометрическое заключение подписаны не мной. Они вообще никем не подписаны, и регистрационного номера на них нет, извольте убедиться. Но почерк знакомого вам и совершенно беспристрастного судмедэксперта вы, без сомнения, узнаете. Это фотографии эксгумированного тела и черепа. А это прижизненные фотографии покойного. Не на всех из них масштаб установлен точно, но тем не менее различия очевидны. Прошу обратить особое внимание на ширину и форму спинки носа и выпуклость лба. Конечно, если бы в нашем распоряжении был сам оригинал, заключение приобрело бы больший вес... Нет-нет, господин комиссар, ничего не говорите! И прежде чем так испепеляюще смотреть на меня, сначала ознакомьтесь с выводами. Да, я провёл эксгумацию без согласования с вами, за что, разумеется, нижайше прошу прощения. Но надеюсь, полученные результаты покроют мою вину сполна.
– Ты совсем дурак? – буркнул комиссар. – Такие вещи без ордера делать! Я уж не говорю о том, что ты не имеешь права ни эксгумировать тело, ни хоть каким-то боком участвовать в экспертизе. Это так, между прочим, если ты не знаешь.
Филль с наигранно обиженным видом выпучил глаза.
– Кто не знает? Я не знаю? Да я знаю, что...
– Ладно, хватит фиглярствовать, – махнул на него Бертье. – Ты как судмедэксперта уговорил?
– Ну, мы с ним когда-то учились вместе, и я давал ему списывать, так что он теперь мой должник на всю жизнь. Но, повторюсь, он совершенно беспристрастен! – отшутился Филль. – А число, подпись и регистрационный номер он может поставить в любой момент – если заключение вам понадобится для приобщения к материалам дела. Пока это только для вас, а не для отчёта. Не беспокойтесь, я сделал всё аккуратно, никто ничего не узнает. Эксгумацию я провёл лично – как говорится, под покровом ночи. В доказательство чего могу предоставить свои мозоли. – Для наглядности он выставил руки ладонями вперёд. – Можете потрогать.
– Иди ты. Надеюсь, ты не понаоставлял там свои пальчики?
– За кого вы меня принимаете! Вам принести мои рабочие рукавицы?
– Какое самоотвержение, – покачал головой комиссар. Успокоенный болтовнёй «друга любезного», он стал вникать в документы. – Ну, хорошо, допустим даже, что ты не подделал почерк эксперта... Антропометрических совпадений нет. И чью же могилу ты несанкционированно осквернил?
– Поля Уреля, – довольно ответил Филль.
Бертье посерьёзнел.
– Слушай, тебе не кажется, что в этом городе люди нынче стали пропадать слишком часто?
– И, как мы с вами убедились, не только живые, – игриво заметил Филль. – Но вы ещё не прочли самого интересного. – Он протянул комиссару ещё одно заключение. На пяти листах были перечислены совпадения пропорций эксгумированного черепа с пропорциями черепа человека на фотографии. – Как видите, в могиле Поля Уреля был похоронен Винченсо Чезарини, его мажордом. И позвольте обратить ваше внимание: лицо и ладони у трупа сожжены кислотой и, судя по состоянию тканей, сразу после смерти.
– Ты намекаешь на специальные знания?
– Отнюдь. Это мог сделать любой мало-мальски хладнокровный и подкованный в подобном заметании следов человек. И он явно не знаком с последними методами идентификации личности, иначе он понял бы, что его старания тщетны.
Бертье отложил документы и со вздохом откинулся на спинку кресла, внимательно глядя на Филля.
– По крайней мере один пропавший найден. Хорошая работа. М-да, оттолкнулся-таки от того, чего нет. Ни при каком уме нельзя было догадаться о том, о чём догадался ты. Что ещё ты знаешь?
Филль усмехнулся.
– Я знаю, что я ничего не знаю. Но другие знают ещё меньше.
На сей раз комиссар не стал перебивать.
– Между тобой и этим делом есть какая-то связь, – продолжал он свои рассуждения, – и она в твоих мотивах. Скажи мне, зачем ты так усердно раскапываешь чужие могилы. Неужели тебе это доставляет удовольствие?
– Господин комиссар, вы же знаете мой единственный мотив.
– Деньги Уреля? Сомневаюсь, чтобы тебя могло прельстить меньшее. Кстати госпожой Урель всё состояние переведено на имя Сержа Ломбрине.
– Ах, даже так!
Бертье показалось, что у его собеседника загорелись глаза.
– Это, часом, не ты, Филль?
– Не-ет, я ещё так низко не пал. Отнюдь, деньги Уреля меня не интересуют, – вполне откровенно ответил Филль, покачав головой. – Меня привлекает гораздо большая выгода.
– Хм! Конечно, тебя бесполезно спрашивать об этом, но какая твоя версия?
– Моя версия – одно убийство и, как ни удивительно, плохо подготовленное. Больше никакого криминала. А ваша?
– Моя пока в том, что легче найти кто, чем понять зачем. Мы с тобой тоже знакомы не со всеми современными методами идентификации личности, так что на это опираться нельзя. Так, ты мне дал только два антропометрических заключения, а где обещанный протокол вскрытия?
– Я ждал, когда вы его попросите. Вот, пожалуйста! То, как умер Чезарини, уже по-настоящему интересно. И прошу заметить, это протокол первичного вскрытия: брюшина и черепная коробка были нетронуты.
Бертье метнул на него недоверчивый взгляд.
– Это значит...
– Тело не подвергалось обязательному вскрытию, вот и всё. Хотя грудная клетка была вскрыта – впрочем, весьма неумело и неаккуратно. И это противоречит версии о специальных знаниях заметавшего следы. Иначе он хотя бы имитировал вскрытие, это ведь не так трудно.
Бертье скептически хмыкнул:
– Но он же не думал, что найдётся такой охотник по ночам выкапывать трупы, как ты.
– Не обо мне речь, – сдержанно продолжал Филль. – Учитывая, какой орган был изъят у трупа, необходимость сымитировать вскрытие для профессионала была бы очевидна.
– Ты меня пугаешь. А если у преступника просто не было времени что-то имитировать? Если он торопился? Не всё продумал и сделал неаккуратно. А?
– Возможно, но маловероятно: профессионал – всегда профессионал, даже когда торопится. Прочитайте заключение, господин комиссар, и вы согласитесь с тем, что я говорю.
Наконец бегло прочитав протокол, Бертье стал собирать все документы, чтобы поскорее убрать их, пока не отняли.
– Бред какой-то! Если бы я знал тебя не так хорошо, я в самом деле подумал бы, что ты по какой-то причине сфальсифицировал всё это. Кому может понадобиться сердце покойника? Что это ещё за ритуальная жертва? Или каннибализм?
Филль усмехнулся.
– Надо отдать должное вашей профессиональной фантазии. Но я думаю, что в этом случае всё прозаичнее. Люди в белых халатах порой бывают очень жестоки.
Бертье пристально взглянул на него.
– Вот тебя не поймёшь: то одно говоришь, то другое... А мотив?
– Всё тот же: борьба за жизнь – за свою или чужую.
Бертье наступательно подался вперёд.
– Говори прямо, ты думаешь, это сделал он?
– Я думаю, что вы правы: в этом деле легче понять кто.
– Ну, хорошо. – Бертье довольно откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. – Я рад, что мы пришли к единому мнению хотя бы в этом. Но скажи, при чём тут эта девушка, домоправительница Урелей?
– А вы не догадываетесь? – засмеялся Филль.
– Она что-то знала, и её убрали – это ежу понятно. При этом она неоднократно ездила вместе с Элоизой Урель в клинику Кернса. Чуешь, к чему клоню?
– Шофёр тоже ездил, но он жив.
– Он только возил, его ни во что не посвящали.
– А Чезарини мёртв, хотя его тоже не посвящали и он тоже ничего не знал.
– Не успел потому что узнать. Предположительно, он ведь и умер в день первой поездки Элоизы Урель и Эмилии Патерсон к Кернсу. Вот я и думаю: а не Патерсон ли краеугольный камень? – Комиссар пристально посмотрел на собеседника.
Филль задумчиво потёр подбородок.
– Возможно. Она была молода, у неё не было опыта, она была не на лучшем счету. Помните, я говорил про статус Урелей? Почему из нескольких кандидатур выбрали именно её?
– И почему же? – буркнул Бертье.
– Вариант только один: потому что она девушка. Я наводил справки в агентстве и выяснил, что все остальные претенденты были мужчинами.
Бертье разочарованно скривился.
– Что ты хочешь этим сказать? Кому там нужна была девушка? Поля Уреля не было в живых. Чезарини, скорее всего, уже тоже не было в живых. Не думаешь ли ты, что мадам Урель свела на тот свет двух мужчин – мужа и любовника – ради девушки?
– Вы будете смеяться, но я так не думаю, господин комиссар. Просто есть вещи, в которые женщина скорее посвятит женщину, нежели мужчину. Тогда краеугольный камень тут Элоиза Урель. Её-то вы уже нашли?
– Нет пока.
– Ищите, и флаг вам в руки. Других зацепок у нас нет.
– Как! А Кернс? – напомнил комиссар.
– А что Кернс?
– Ты только что говорил про людей в белых халатах.
– И вы подумали о нём? – чуть усмехнулся Филль. – Разве только он носит белый халат? Кернс в этом деле максимум свидетель. И то он вам ничего не скажет, если вы вдруг начнёте его о чём-то спрашивать: это не тот человек. Хотите убедиться – пожалуйста, делайте обыск в его клинике. Учитывая сложившиеся обстоятельства, с получением ордера проблем не будет.
– Вот я тоже думаю, – Бертье подался к нему ближе и понизил голос до шёпота: – а не было ли всё это затеяно, чтобы подставить Кернса?
– Тогда вам повезло: это будет простое дело, – невозмутимо ответил Филль.
– Не надо мне такого везения, не надо, – категорично покачал головой Бертье. – Надеюсь, в этом деле цинизм твой не будет оправдан.
– Я тоже надеюсь.
– Спасибо тебе, конечно... Только дай мне слово, что пока не будешь вмешиваться. Я сам разберусь. Хорошо?
Филль охотно кивнул.
– Хорошо, пока я оставлю это дело на ваше попечение. В конце концов в перерывах между раскапыванием могил и военных походов на морг я должен хотя бы иногда работать.
– Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь? – спросил успокоенный Бертье.
– Приходится! – Однако напоследок Филль серьёзно добавил: – Я бы вам не советовал принимать скоропалительных решений. Они могут повлечь новые жертвы. – И, оставив все собранные улики, он, как всегда, быстро удалился.

Комиссар Бертье был очень недоволен, что ему пришлось ехать в какой-то задрипанный кабак и разбирать матросскую поножовщину. Нет, отнюдь комиссар по долгу службы не был ни привередлив, ни брезглив – просто это было уже пятое дело, которое падало на его плечи за последние дни и отвлекало его от главного расследования. Бертье утешался лишь тем, что в этот раз всё было прозрачно. Два пьяных матроса подрались, один другому нанёс пару нетяжких наживых – всё вполне банально, раскрывать нечего. И почему надо было ехать именно ему?
– Я честный человек, – уверял хозяин питейного заведения, – и если что, господин комиссар, я всегда считаю своим долгом сообщить.
«Вот из-за таких честных людей раскрываемость и падает!» – думал Бертье, со злостью глядя на него.
– Знаете, господин комиссар, тут вчера случилось ещё кое-что. – Хозяин многозначительно забегал глазами и, жестом пригласив следовать за ним, отвёл Бертье на кухню, где зашептал ему на ухо: – Это насчёт Велана. Вы ведь знаете, у него якобы пропала дочка? Господин комиссар, я думаю, он лжёт.
– Неужели? – с профессиональным недоверием спросил Бертье.
– Дело в том, господин комиссар, что вчера сюда приходил один человек. Велан говорил ему о своей дочери, а потом я своими глазами видел, как он отдал Велану деньги. Тот, правда, не хотел брать, артачился, но этот господин прямо-таки сунул свой кошелёк ему за пазуху. Знаете что, господин комиссар, я думаю, Велан продал этому типу свою дочь. За что ещё Велану можно платить? У него ведь ничего нет, и ему больше нечего продавать. А кто будет ни с того ни с сего сорить деньгами?
– Велана можно нанять на работу.
Хозяин только фыркнул:
– Здесь найдутся работники потрезвее.
– Если Велан получил много денег, почему его здесь нет? Для пьяницы деньги – это возможность проводить дни и ночи в кабаке, – заметил комиссар.
– Он здесь, наверху. После вчерашнего он проспит до вечера. А денег он не взял. Когда тот тип ушёл, Велан достал его кошелёк, кинул на пол и стал топтать – видно, совесть замучила. Тут уж мне пришлось вмешаться. Шутка ли! Такие деньжищи! То есть это же улика! Вот, господин комиссар, я сохранил её для вас, – с этими словами хозяин достал из шкафчика кожаный кошелёк и протянул его комиссару. – Я не открывал его, я знаю, что это грязные деньги. Прошу вас, разберитесь уж, господин комиссар. Я не позволю, чтобы у меня торговали людьми, здесь порядочное заведение. Мне неприятности не нужны.
Бертье с любопытством вертел пухлый кошелёк. Внутри действительно были немалые деньги, а если допустить, что хозяин кабака кое-то уже позаимствовал, можно было только догадываться, какая сумма предлагалась Велану. За что? Если действительно за продажу дочери, зачем же тогда перед этим Велан заявил о её исчезновении? Если уж отводить от себя подозрение, то после сделки. Скорее всего, инициатива её проведения исходила не от Велана.
– Интересно. Что же за тип дал Велану это? – спросил комиссар.
– Он сюда раньше никогда не заходил, – ответил хозяин. – Чистый господин, такие здесь не появляются. Важный такой весь, носовой платок на стул стелет – боится костюмчик запачкать. Да у меня здесь чисто!
– А как он выглядел?
– Да как… Так вот и не опишешь. Роста среднего, хилый такой весь, лицо такое, что и не запомнишь сразу. Я боялся, как бы наши молодцы его отсюда не выпроводили взашей.
Как показалось комиссару, такой словесный портрет вполне мог описывать того, над чьим делом он безрезультатно бился. Каким образом всё это может быть связано, комиссар пока понятия не имел, но ему снова казалось, что всё ведёт к чему-то единому.
– На этого похож? – Бертье достал из-за пазухи фото и осторожно показал хозяину.
– Да, он самый.
– Точно?
– Этот, этот. Он теперь часто появляется на пристани. Там яхта пришвартована, на которой он живёт.
– Что же ты сразу не сказал! Как её найти?
Получив точные указания, Бертье немедленно отправился посмотреть на яхту. Белоснежный корабль разительно отличался от своих соседей, обшарпанных рыбацких судёнышек. «Немезида» стояла во всей красе, и комиссар даже залюбовался. Её хозяин явно был человек со вкусом и с большими деньгами. Яхта производила впечатление недавно покинутой, и комиссар хотел было уже воспользоваться этим и подняться на борт, но тут на палубе появился человек. Он был одет в модный костюм и шляпу, в одной руке держал трость, а в другой плащ. Человек этот не спеша спустился на берег, и Бертье заметил, что и трость, и надвинутая на глаза шляпа были вынужденными мерами, так как он чуть прихрамывал, припадая на левую ногу, и как-то болезненно сторонился осеннего солнца.
Он совершенно явно никуда не торопился, видимо, ничего не опасаясь, и потому Бертье смело двинулся навстречу и взглянул ему в лицо. «Это же Урель!» Ошарашенный комиссар остановился и оглянулся ему вслед, рассматривая и машинально запоминая его худощавую, весьма характерную фигуру. «Ещё один пропавший нашёлся. Вот тебе и мертвец! Интересно, Филль уже пронюхал об этом или нет?»
Обрадованный комиссар двинулся за ничего не замечающим Паулем и видел, как тот, доковыляв до дороги, сел в такси, которое затем поехало в сторону центра. Бертье решил не дразнить судьбу и затевать погони, а просто записал в номер машины и, не теряя времени, отправился к начальству порта, где узнал, что яхта «Немезида» принадлежит Сержу Ломбрине.

@темы: Роман, Творчество

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

«20 лет не преподавала, хочет быть лучшей – волнуется».
Волноваться можно, но не до паники же. Как-то это несолидно – в таком-то зрелом возрасте!

Честно, я сильно удивлена. Вот порой люди представляются необыкновенно крутыми, а на поверку выходит, что не так-то уж они и круты. Что они обыкновенны. И что ты их ничем не хуже.

Надеюсь, мне в зрелом возрасте будет всё равно, как меня принимают. Главное – делать своё дело и ни на кого не смотреть.

@темы: Жызня, Мысли вслух

---

Так, сегодня я вроде адекватна. Вчера полдня какая-то ломка была. Вообще странное состояние. Вживую – нет того, что было, к примеру, несколько лет назад: нет учащённого сердцебиения, трясущихся рук и т.д. Спокойно всё, хотя по эмоциям не должно бы. А вот потом начинается тоска, на душе гадко. Хочу просто быть рядом.

Как говорил мне один знакомый Гамлет: «Было у меня такое: хожу и вот прям чувствую влюблённость, прям вот всё так хорошо. С чего вдруг? Вроде никаких причин нет. Глупо. Думаю: нет, надо поскорее от неё избавиться».

@темы: Соционика, Друзья, Самопознание, Мысли вслух

---

Новое хобби студентов

В колледже среди девчонок стало модно выцарапывать себе бритвой на руках слова «ДУРА», «ИДИОТ». Когда заживает, получается татуировка – белые шрамы на коже. Начала всё это одна девчонка, которой родители дурой обозвали, в результате чего она себе такое самодельное тату сделала сначала на руке, потом на лбу – а потом её на скорой психиатрической увезли. А все подхватили идею.

Мы посмеялись над оным увлечением, представив этих девчонок с такими тату в солидном возрасте... Но тем не менее симптом тревожный – аутоагрессия, да ещё демонстративная.
Потом О. вспомнила про свои суицидальные настроения в 17 лет – как размышляла, подо что лучше броситься: под поезд или машину. В конце концов решила под машину.
Потом я вспомнила, что, когда я на эти темы думала, остановилась на варианте выброситься из окна – заодно и полетаешь. Она услышала – вдруг как захохочет! В результате мы долго смеялись. Теперь это, к счастью, уже смешно. Когда бы ни было страшно.

@темы: Жызня

---

Серебряный век "Звездных войн"

Шикарный стёб на тему, какой герой из "Звёздных войн" каким поэтом Серебяного века является.

sw.org.ua/journal/010/09/

@темы: STAR WARS, Поэзия, Ссылки, Стёб

---

“Лолита”: по ту сторону порнографии и морализма" - Савелий Сендерович, Елена Шварц

Наконец-то дочитала статью о Набокове, которой  Одинокая ветка сирени поделилась. Спасибо огромное! Получила истинное удовольствие: статья потрясающая! Статья целиком здесь:
magazines.russ.ru/slo/2001/1/send.html
Процитирую некоторые особенно понравившиеся куски. Кто о чём, а я о Блоке. Перед Блоком преклоняюсь, конечно, но в то же время глубокое погружение в его мировоззрение вызывает у меня некоторое отвращение. Может, потому что у нас с ним один психотип и МНОГО Блока я просто не выношу – интуитивно, потому что и в себе такие перехлёсты не выношу.


Блок предлагает своего рода феноменологию художественного сознания писателя-символиста в этой фазе:
“Переживающий все это — уже не один, он полон многих демонов (иначе называемых “двойниками”), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков. В каждый момент он скрывает, при помощи таких заговоров, какую-нибудь часть души от себя самого. <...> и наконец, при помощи заклинаний, добывает искомое — себе самому на диво и на потеху; искомое — красавица кукла”.


Тоскующий по идеалу своей юности Г.Г. вступает в заговор со своим жестоким и практичным двойником, чтобы жениться на Шарлотте и так осуществить свой дьявольский план по отношению к Лолите. Г.Г. для того и изобрел своего двойника-антагониста Куильти, чтобы возложить на него вину (Quilty/guilty) за зло, причиненное им самим Лолите. С помощью Куильти Г.Г. скрывает часть своей собственной души от себя самого.
Созвучность «Quilty/guilty» я заметила сразу.


То, что Блок называет фазами русского символизма, по сути является конкретизацией символистских идей о соединении жизни и искусства в форме феноменов его собственной душевной и творческой жизни. Жизнь должна стать искусством, а искусство должно стать жизнью — такова общая программа. Ее осуществление как в своей собственной внутренней, так и в поэтической жизни Блок описывает следующим образом:
“Итак, свершилось: мой собственный волшебный мир стал ареной моих личных действий, моим “анатомическим театром”, или балаганом, где сам я играю роль наряду с моими изумительными куклами (ecce homo!) <...> Иначе говоря, я уже сделал собственную жизнь искусством (тенденция, проходящая очень ярко через все европейское декадентство). Жизнь стала искусством, я произвел заклинания, и передо мною возникло наконец то, что я (лично) называю “Незнакомкой”: красавица кукла, синий призрак, земное чудо”.


Несмотря на полный набор блоковских ингредиентов, роковой изъян в каждом из них превращает космическое в комическое.
Трагическая ошибка Г.Г. заключается в том, что североамериканская девочка Долорес Гейз куклой-демоном не является.


Представляя себе Лолиту куклой и навязывая ей роль в своем балагане, Г.Г. действует в соответствии с блоковской программой — он навязывает ей роли из блоковского “Балаганчика”, роли красавицы куклы, Незнакомки, Кармен — в блоковском мире это все варианты, перетекающие друг в друга. Г.Г. при этом сам является участником балаганного действа. Тот балаган, в котором он не без собственных усилий оказался, другой — это грубый, простонародный балаган комедии dell'arte, балаган ревности и смерти, в котором он попеременно играет роль то обманутого папаши Бертольда, то жестокого Пульчинелло.


Третью фазу в состоянии поэта-символиста Блок представляет себе как освобождение от власти наваждений антитезы. Этого можно достичь в состоянии мужества, которое должно начаться послушанием: “сойдя с высокой горы, мы должны уподобиться узнику Рэдингской тюрьмы”[18]. Блок имеет в виду героя “Баллады Редингской тюрьмы” О.Уайльда, приговоренного к смерти узника, который пристально всматривается в полоску голубого неба над тюремным двором. Для Блока это напоминание о призыве a realibus ad realiora.


Эпизод, в котором Г.Г. стоит на гранитном карнизе горы и смотрит вниз, в “ласковую пропасть”, напоминает аналогичный эпизод в “Подвиге”. Общий прототип обоих эпизодов — очерк Блока “Призрак Рима и Monte Luca” из цикла очерков об Италии под названием “Молнии искусства”. После спуска под землю, где Блок видел остатки древнеримского моста, он поднимается в гору, где, стоя на уступе горы, на краю бездны, он смотрит вниз и испытывает особое чувство: “нисхождение под землю и восхождение на гору имеет много общих черт, если не со способом создания, то с одним из способов постижения творений искусства. Лучшая подготовка к такому постижению — такое самочувствие, которое возникает в человеке, попавшем в край махаонов на лесной опушке...”[19]. Махаон — это та именно бабочка, которая заворожила шестилетнего Набокова своим “аоническим обаянием <...> голых гласных”[20]. С нее началось набоковское увлечение бабочками. Параллель финального эпизода в “Лолите” блоковскому не случайна. Это знаменование причастности набоковского романа к миру поэтическому, миру аонических обаяний. Если бабочка для Блока — представитель высшей реальности, realiora, которую он понимал мистически, то для Набокова высшая реальность — это поэтические ценности, мир, населенный поэтическими мотивами-бабочками, перелетающими с континента одного поэта на континент другого как осуществление памяти поэта о поэте. При этом каждая бабочка — это особый мотив, наделенный ему только присущим смыслом.


На поверхности “Лолита” такова, что она вошла в категории морально провокативных романов, в массовом восприятии мало отличающихся от порнографических. На этом именно основана ее массовая популярность. Но в романе весьма заметен и как бы уравновешивающий элемент. Рискованному содержанию “Лолиты” на риторическом уровне противопоставлен весьма заметный моральный пафос. Последовательная реконструкция внутренней логики романа Г.Г. ведет к отчетливо моралистической картине: пытаясь превратить жизнь в искусство, Г.Г. совершает преступление по отношению к Лолите, губит ее детство и губит себя самого. Расставшись с Лолитой навсегда, Г.Г. по дороге к дому Куильти цитирует строки несуществующего поэта, похожие на pointe сонета:
Так пошлиною нравственности ты
Обложено в нас, чувство красоты! (263)


Опровержение как ложного, примитивного понимания романа в качестве порнографического, так и морализма Джона Рэя, разыграно в послесловии к американскому изданию 1958 г. “О книге, озаглавленной «Лолита»”, подписанном именем Владимира Набокова. Обрамляющие роман предисловие и послесловие, говоря на языке новейшей критики, вместе проблематизируют его. В послесловии Набоков не без пафоса заявляет: “Я не читаю и не произвожу дидактической беллетристики, и чего бы не плел милый Джон Рэй, “Лолита” вовсе не буксир, тащащий за собой барку морали”. Дело предстает так, будто “милый Джон Рэй” — паж для битья, по чьему поводу у автора возникает возможность высказаться о своих эстетических принципах:
“Для меня рассказ или роман существует , только поскольку он доставляет мне то, что попросту назову эстетическим наслаждением, а это. в свой черед, я понимаю, как особое состояние, при котором чувствуешь себя — как-то, где-то, чем-то — связанным с другими формами бытия, где искусство (т.е. любознательность, нежность, доброта, стройность, восторг) есть норма”. (293)
Это высказывание замечательно тем, что оно воспринимается как перевод с языка символистов. В обратном переводе слова автора звучат примерно так: рассказ или роман существуют как художественное явление постольку, поскольку сквозь изображенную в них реальность просвечивает реальность высшая — a realibus ad realiora. Правда, в отличие от символистов, придающих высшей реальности объективно-мистический характер, помещающих ее в трансцендентной области, Набоков говорит о ценностях душевной жизни и личностного порядка.


В отличие от Г.Г., попавшего в балаган, Набоков создает воображаемый балаган; в отличие от Блока, его театр не претендует на трансцендентальные масштабы и трансцендентальные измерения. Его масштабы не превосходят масштабов личности, правда, своеобразной, редкостной, поэтической личности, hominis poetici. Это обращенный внутрь, интроспективный театр. Это к тому же театр одного зрителя, это обстоятельство обозначено обилием идиосинкразий и сокрытий - потому-то так нелегко войти в мир набоковского текста. Блоковской мистической триаде Набоков отвечает, как и можно бы ожидать, триадой совсем другого рода - она разворачивается в персоналистическом плане.


В истории европейской литературы именно элегия является жанром, специально посвященным обращению к памяти, воспоминанию (а у Пушкина этот жанр строится на своеобразном столкновении настоящего момента с воспоминанием) — в неком неразрешенном напряжении [24]. Именно элегизм блоковского творчества сообщает его теоретической триаде неосуществимость. И действительно, синтез у Блока — только желаемое. Находится же Блок в состоянии перманентного неразрешенного противоречия.


Набоков перевернул точку зрения символистов: тогда как символисты стремились открыть миру за реальностью — высшую реальность, он стремился скрыть высшую реальность за обыденной — событий, обстоятельств, характеров, всей параферналии романиста. Морализм “Лолиты” представляет собой как раз лицо обыденного, скрывающее то, что стоит по ту сторону его.


Метафизически декорированному одиночеству Блока, из которого рождаются двойники, демоны и куклы, у Набокова соответствует иное - немистифицированное экзистенциальное и литературное одиночество. Экзистенциальному одиночеству посвящено все творчество Набокова...
(Может, потому каким-то тоскливым для меня кажется мир Набокова – слишком одиноко там.)

В персоналистическом мире Набокова смысл сосредоточен на конкретных личностях, а в фокусе его постоянных элегических диалогов с прошлым находится фигура Блока, прекрасная демоническая кукла.

@темы: Поэзия, Александр Блок, Персоналии, Друзья, Книги, Литература, Цитата, Ссылки

---

 Anna_Sergeevna, поздравляю с днём рождения!

@темы: Друзья

---

Посмотрела половину «Порко Россо»

Почему-то умиротворяет этот мультфильм. Не знаю почему.
Пиратики эти мне так нравятся! Они близнецы, похоже.

А жест этот замечательный, по-моему, американский.

@темы: Мультфильмы, Аниме

---

Машинный перевод "Лесного царя"

На любителя, действительно. Слова с латиницей — это просто цензура, ага.

Erlkцnig

Кто ездит верхом таким образом spдt ночью и ветром?
Это отец с его ребенком;
Он имеет мальчика, пожалуй, в руке,
Нем faЯt его, конечно, он hдlt его тепло.

Мой сын, что ты спасаешь таким образом пугай твое лицо? –
Не видел ли отца, ты Erlkцnig?
Erlenkцnig с Kron и хвостом? –
Мой сын, это - это полоса тумана. –

"Ты прибываешь дорогой ребенок, иди со мной!
Совсем schцne игры играй я с тобой;
Некоторые пестрые цветки являются на морском берегу,
Моя мать имеет некоторую gьlden одежду.

"Мой отец, мой отец, и hцrest ты нет,
Что тихо обещает Erlenkцnig мне? –
Спокойно, остается спокойным, мой ребенок!
В dьrren Blдttern sдuselt Wind.-

"Хотение, тонкого мальчика, тебя со мной gehn?
Мои Tцchter должны ждать тебя schцn;
Мои Tцchter fьhren nдchtlichen Reihn
И весят и танцуют и поют тебя один.

"Мой отец, мой отец, и ты не видишь там
Erlkцnigs Tцchter в dьstern месте? –
Мой сын, мой сын, я seh это точно:
Старые ивы светят таким образом grau.-

"Я люблю тебя, твой schцne вид возбуждает меня;
И если ты не послушен, то нуждайся я в силе.
"Моего отца, моего отца, теперь faЯt он меня в!
Erlkцnig делал мне горе!

Отцу боялись бы это, он ездит верхом быстро,
Он hдlt в руках дchzende ребенка,
Достигнутый на дворе с Mьhe и необходимостью;
В его руках ребенка был мертв.

@темы: Переводы, Стёб