Если у тебя есть гештальт, закрой его.
– Как вовремя ты смылся. Что, знал о расследовании?
– С законом шутки плохи, – отрезал Виктор, не глядя на меня. – Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, к чему всё идёт.
– И ты предпочёл не предупредить, а скорее смыться, чтобы тебя тоже не замели? Как благородно!
– Нет, я уехал, чтобы обеспечить охрану родителей. Благородно или нет, но я всё равно должен был это сделать.
– Стрелять, надеюсь, не пришлось? – пошутила я, вспомнив кобуру под его пиджаком в тот день, когда мы прощались.
– К счастью, нет.
– Что, боялся промазать?
– Боялся попасть. – Он явно не был настроен веселиться, и язвительность, похоже, на него не действовала.
– Высокий предлог, не подкопаешься. С чего ты вообще взял, будто есть какая-то угроза твоим родителям? Любишь придумывать себе врагов? Элеонор намекала, но я даже не могла допустить, что это может оказаться правдой.
– У меня фантазии не хватит что-то придумывать. Ты словно забыла, как собиралась в одиночку нападать на бандитов, которые с ножами лезли на нас. Кто они, враги? Нет, просто хулиганьё, часть мира, в котором мы живём. Во всяком случае я.
– Напрасно прибедняешься. Зато у тебя хватило фантазии назвать меня своим телохранителем, и самое странное – все поверили.
– Когда ты безоружен, ещё и не в такое заставишь поверить, чтобы спастись.
Я подступила к нему и пристально заглянула в глаза.
– Мы ведь поможем Элеонор и Пьеру, правда?
– Не думаю, что это целесообразно, – с душераздирающим спокойствием ответил он. – От них даже адвокат отказался.
– Как отказался?
– Как честный человек.
– При чём тут «честный человек»? – возмутилась я. – Он адвокат, ему за это платят. Даже виновным полагается защита, а что уж говорить о наших друзьях, которые ничего плохого никому не сделали!
Виктор вздохнул и как-то грустно посмотрел на меня.
читать дальше
– С законом шутки плохи, – отрезал Виктор, не глядя на меня. – Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, к чему всё идёт.
– И ты предпочёл не предупредить, а скорее смыться, чтобы тебя тоже не замели? Как благородно!
– Нет, я уехал, чтобы обеспечить охрану родителей. Благородно или нет, но я всё равно должен был это сделать.
– Стрелять, надеюсь, не пришлось? – пошутила я, вспомнив кобуру под его пиджаком в тот день, когда мы прощались.
– К счастью, нет.
– Что, боялся промазать?
– Боялся попасть. – Он явно не был настроен веселиться, и язвительность, похоже, на него не действовала.
– Высокий предлог, не подкопаешься. С чего ты вообще взял, будто есть какая-то угроза твоим родителям? Любишь придумывать себе врагов? Элеонор намекала, но я даже не могла допустить, что это может оказаться правдой.
– У меня фантазии не хватит что-то придумывать. Ты словно забыла, как собиралась в одиночку нападать на бандитов, которые с ножами лезли на нас. Кто они, враги? Нет, просто хулиганьё, часть мира, в котором мы живём. Во всяком случае я.
– Напрасно прибедняешься. Зато у тебя хватило фантазии назвать меня своим телохранителем, и самое странное – все поверили.
– Когда ты безоружен, ещё и не в такое заставишь поверить, чтобы спастись.
Я подступила к нему и пристально заглянула в глаза.
– Мы ведь поможем Элеонор и Пьеру, правда?
– Не думаю, что это целесообразно, – с душераздирающим спокойствием ответил он. – От них даже адвокат отказался.
– Как отказался?
– Как честный человек.
– При чём тут «честный человек»? – возмутилась я. – Он адвокат, ему за это платят. Даже виновным полагается защита, а что уж говорить о наших друзьях, которые ничего плохого никому не сделали!
Виктор вздохнул и как-то грустно посмотрел на меня.
читать дальше
Мне нужно описать боевой захват, я вижу, как Виктор схватил противника, но нужно чтобы он сделал это грамотно. 
Полезла в матчасть — и понимаю, что ничё не понимаю! 
Я вообще словей-то таких не знаю. 
Няшка. 
Жан Габен то есть.
Станет что-нибудь делать, а я сяду и начну пялиться. 
И уже как-то даже не верится, что когда-нибудь вообще сможем жить вместе. Хотя, наверно, и хорошо, что не верится: обычно, если какое-то событие мне представляется ярко и в подробностях, то оно так и остаётся в виде мыслей. Так что пусть не верится. 
Ну, и не грех себе позволить потом хоть всю жизнь отрываться и играть типочков, которые очень хотят познакомиться. 
Кросафчег! Видимо, вот так феерично выглядит наша 1-я Эмоция в мгновения интимного счастья. 
Ну, разве ж может в этом сериале кому-то не хватить юмора? 
