А потом автор-маньяк ещё раз вычитал эту сцену.
читать дальше– Не правда ли, сегодня отличный день, господин комиссар? – сказал Филль, подперев плечом косяк двери. Увидев гостя, комиссар на сей раз не стал убирать со стола документы.
– А, заходи-заходи, друг любезный, – снисходительно разрешил он. – Ты откуда такой весёлый?
– Из морга, – довольно отозвался Филль, садясь на стульчик и ставя рядом дипломат.
– Оно и видно. Какого чёрта ты лазал в мой сейф? Удивительно ещё, как тебя им не придавило, он же на соплях держится.
Филль улыбнулся.
– Обижаете, господин комиссар! Думаете, я не знаю, что у вашего сейфа сломана правая передняя ножка? И кстати у него есть ещё один недостаток: дверцы скрипят слишком громко. Зачем всему отделению знать, сколько раз на дню вы туда лазаете? Как вам не надоело слушать этот скрип!
– Я его слушаю реже, чем ты, – съязвил Бертье. – Если уж ты лазаешь в мой сейф как в свой собственный, то сам взял бы да и смазал петли.
– В следующий раз – непременно. Довожу до вашего сведения: я сделал ещё кое-что, что, на мой взгляд, вам давно пора было сделать.
– Что, оттолкнулся? Оттолкнулся от того, чего нет?
– Почти. Догадайтесь, зачем я ездил в морг!
– Целоваться с трупами? Надеюсь, в твоём чемодане не расчленённое тело.
– Фи, как пошло. – Наигранно поморщившись, Филль поставил на колени дипломат, вынул из него какие-то бумаги и разложил их перед Бертье. – Никогда в вашей проницательности не сомневался – вы почти угадали. Прошу заметить, протокол вскрытия и антропометрическое заключение подписаны не мной. Они вообще никем не подписаны, и регистрационного номера нет, извольте убедиться. Но почерк знакомого вам и совершенно беспристрастного судмедэксперта вы, без сомнения, узнаете. Прошу обратить внимание: фотографии эксгумированного тела и черепа. А что вы хотите, если череп в таком состоянии, что его пришлось варить? Ну, а это прижизненные фотографии покойного. Узнаёте нашего господина Уреля? Не везде масштаб установлен точно, но тем не менее различия очевидны. Конечно, если бы в нашем распоряжении был сам оригинал, заключение приобрело бы больший вес... Нет-нет, господин комиссар, ничего не говорите! И прежде чем так испепеляюще смотреть на меня, сначала ознакомьтесь с выводами. Да, я провёл эксгумацию без согласования с вами, за что, разумеется, нижайше прошу прощения. Но надеюсь, полученные результаты покроют мою вину сполна.
Словно ему самому грозил арест, комиссар вперил в собеседника мрачный, негодующий взгляд и постучал пальцем по виску.
– Ты совсем дурак? Зачем ты разрыл могилу Уреля? Ты понимаешь, чем это может обернуться?
– Не беспокойтесь, сделано всё аккуратно, травка притоптана. Никто ничего не узнает. Эксгумацию я провёл лично – как говорится, под покровом ночи. В доказательство чего могу предоставить свои мозоли. Можете потрогать, – отшучивался Филль, для наглядности выставив руки ладонями вперёд.
– Иди ты. Надеюсь, ты не понаоставлял нигде свои пальчики? Свидетелей не было?
– За кого вы меня принимаете! Вам принести мои рабочие рукавицы и бездыханные тела свидетелей?
– Хватит фиглярствовать, – отрезал комиссар. – Почерк эксперта не только я могу узнать. И тогда голову оторвут в первую очередь тебе.
Филль пожал плечами.
– Ну, всё зависит от вас, господин комиссар. Пока заключение только для вас, а не для отчёта. Если оно вам понадобится для приобщения к материалам дела и вы примите постановление, то число, подпись и регистрационный номер эксперт поставит в любой момент.
– Так уж и поставит? – буркнул Бертье.
– Если я попрошу, то да. Он мне обязан, но, повторюсь, он совершенно беспристрастен.
– У тебя что, везде должники? Ну, ладно, – вздохнул комиссар, рассматривая документы, – раз уж выкопал, то не обратно же закапывать. Оценим твоё великое самоотвержение. Вполне верю, что заключение подлинное, а экспертизу вы провели по всем правилам.
– Ну так! – гордо расплылся в улыбке Филль.
– Антропометрических совпадений нет. Очевидно, что это кто-то другой, а не Урель. – Помрачневший Бертье откинулся на спинку кресла. – Слушай, тебе не кажется, что в этом городе люди нынче стали пропадать слишком часто?
– И, как мы с вами убедились, не только живые, – игриво заметил Филль. – Но подождите расстраиваться. Вы ещё не прочли самого интересного. – Он протянул комиссару другое заключение, в котором на пяти листах были перечислены совпадения пропорций эксгумированного черепа с пропорциями черепа человека на фотографии. – Как видите, в могиле Поля Уреля был похоронен Винченсо Чезарини, его мажордом. И позвольте ещё раз обратить ваше внимание: лицо и ладони у трупа сожжены кислотой и, судя по состоянию тканей, сразу после смерти.
Бертье встрепенулся.
– Ты намекаешь на специальные знания?
– Отнюдь. Это мог сделать любой мало-мальски хладнокровный и подкованный в подобном деле человек. И он явно не знаком с последними методами идентификации личности, иначе он понял бы, что его старания тщетны.
Бертье отложил документы и внимательно поглядел на Филля.
– По крайней мере, один пропавший найден. Хорошая работа. М-да, оттолкнулся-таки от того, чего нет. Что ещё ты знаешь?
Филль усмехнулся.
– Я знаю, что я ничего не знаю. Но другие знают ещё меньше.
– Между тобой и этим делом есть какая-то связь, – продолжал рассуждать комиссар, вновь откинувшись назад, – и она в твоих мотивах. Скажи мне, зачем ты так усердно раскапываешь чужие могилы. Неужели тебе это доставляет удовольствие?
– Господин комиссар, вы же знаете мой единственный мотив.
– Деньги Уреля? Сомневаюсь, чтобы тебя могло прельстить меньшее. Кстати, госпожой Урель всё состояние переведено на имя Сержа Ломбрине.
– Ах, даже так!
Бертье показалось, что у его собеседника загорелись глаза.
– Это, часом, не ты, Филль?
– Не-ет, я ещё так низко не пал. Отнюдь, деньги Уреля меня не интересуют, – вполне откровенно ответил Филль, покачав головой. – Меня привлекает гораздо большая выгода.
– Хм! Конечно, тебя бесполезно спрашивать об этом, но какая твоя версия?
– Моя версия – одно убийство и, как ни удивительно, плохо подготовленное. Больше никакого криминала. А ваша?
– Моя пока в том, что легче найти кто, чем понять зачем. Мы с тобой тоже знакомы не со всеми современными методами идентификации личности, так что на это опираться нельзя. Так, ты мне дал только два антропометрических заключения, а где обещанный протокол вскрытия?
– Я ждал, когда вы его попросите. Вот, пожалуйста! То, как умер Чезарини, уже по-настоящему интересно. И прошу заметить, это протокол первичного вскрытия: брюшина и черепная коробка были нетронуты.
Бертье метнул на него недоверчивый взгляд.
– Это значит...
– Тело не подвергалось обязательному вскрытию, вот и всё. Хотя грудная клетка была вскрыта – впрочем, весьма неумело и неаккуратно. И это противоречит версии о специальных знаниях заметавшего следы. Иначе он хотя бы сымитировал вскрытие, это ведь не так трудно.
Бертье скептически хмыкнул:
– Но он же не думал, что найдётся такой охотник по ночам выкапывать трупы.
– Учитывая, какой орган изъят у трупа, необходимость имитировать вскрытие для профессионала была бы очевидна, – сдержанно продолжал Филль.
– Ты меня пугаешь. А если у преступника просто не было времени что-то имитировать? Если он торопился? Не всё продумал и сделал неаккуратно. А?
– Возможно, но маловероятно: профессионал – всегда профессионал, даже когда торопится. Прочитайте заключение, господин комиссар, и вы со мной согласитесь.
Наконец бегло прочитав протокол, Бертье стал собирать все документы, чтобы поскорее убрать их, пока не отняли.
– Бред какой-то! Если бы я знал тебя не так хорошо, я вправду подумал бы, что ты подделал почерк эксперта и водишь меня за нос.
– Зачем мне это?
– А кому может понадобиться сердце покойника? Что это ещё за ритуальная жертва? Или каннибализм?
Филль усмехнулся: слова комиссара явно развлекали его.
– Надо отдать должное вашей профессиональной фантазии. Но, думаю, в данном случае всё прозаичнее. Люди в белых халатах порой бывают очень жестоки.
Бертье пристально взглянул на него.
– Вот тебя не поймёшь: то одно говоришь, то другое... А мотив?
– Всё тот же: борьба за жизнь – за свою или чужую.
Бертье наступательно подался вперёд.
– Говори прямо, ты думаешь, это сделал он?
– Я думаю, что вы правы: в этом деле легче понять кто.
– Ну, хорошо. – Бертье довольно откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. – Я рад, что мы пришли к единому мнению хотя бы в этом. Но скажи, при чём тут эта девушка, домоправительница Урелей?
– А вы не догадываетесь? – с шутливым удивлением засмеялся Филль.
– Она что-то знала, и её убрали – это ежу понятно. При этом она неоднократно ездила вместе с Элоизой Урель в клинику Кернса. Чуешь, к чему клоню?
– Шофёр тоже ездил, но он жив.
– Он только возил, его ни во что не посвящали.
– А Чезарини мёртв, хотя его тоже не посвящали и он тоже ничего не знал.
– Не успел потому что узнать. Предположительно, он ведь и умер в день первой поездки Элоизы Урель и Эмилии Патерсон к Кернсу. Вот я и думаю: а не Патерсон ли краеугольный камень? – Комиссар пристально посмотрел на собеседника.
Филль задумчиво потёр подбородок.
– Возможно. Она была молода, у неё не было опыта, она была не на лучшем счету. Помните, я говорил про статус Урелей? Почему из нескольких кандидатур выбрали именно её?
– И почему же? – буркнул Бертье.
– Вариант только один: потому что она девушка. Я наводил справки в агентстве и выяснил, что все остальные претенденты были мужчинами.
Бертье разочарованно скривился.
– Что ты хочешь этим сказать? Кому там нужна была девушка? Поля Уреля не было в живых. Чезарини, скорее всего, уже тоже не было в живых. Не думаешь ли ты, что мадам Урель свела на тот свет двух мужчин – мужа и любовника – ради девушки?
– Вы будете смеяться, но я так не думаю, господин комиссар. Просто есть вещи, в которые женщина скорее посвятит женщину, нежели мужчину. Тогда краеугольный камень тут Элоиза Урель. Её-то вы уже нашли?
– Нет пока.
– Ищите, и флаг вам в руки. Других зацепок у нас нет.
– Как! А Кернс? – напомнил комиссар.
– А что Кернс?
– Ты только что говорил про людей в белых халатах.
– И вы подумали о нём? – чуть усмехнулся Филль. – Разве только он носит белый халат? Кернс в этом деле максимум свидетель. И то он вам ничего не скажет, если вы вдруг начнёте его о чём-то спрашивать: это не тот человек. Хотите убедиться – пожалуйста, делайте обыск в его клинике. Учитывая сложившиеся обстоятельства, с получением ордера проблем не будет.
– Вот я тоже думаю, – Бертье подался к нему ближе и понизил голос до шёпота: – а не было ли всё это затеяно, чтобы подставить Кернса?
– Тогда вам повезло: это будет простое дело, – невозмутимо ответил Филль.
– Не надо мне такого везения, не надо, – категорично покачал головой Бертье. – Надеюсь, в этом деле цинизм твой не будет оправдан.
– Я тоже надеюсь.
– Спасибо тебе, конечно... Только дай мне слово, что пока не будешь вмешиваться. Я сам разберусь. Хорошо?
Филль охотно кивнул.
– Хорошо, пока я оставлю это дело на ваше попечение. В конце концов в перерывах между раскапыванием могил и военных походов на морг я должен хотя бы иногда работать.
– Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь? – спросил успокоенный Бертье.
– Приходится! – Однако напоследок Филль серьёзно добавил: – Я бы вам не советовал принимать скоропалительных решений. Они могут повлечь новые жертвы. – И, оставив все собранные улики, он, как всегда, быстро удалился.