Настроение с утра было гадкое. Взахлёб пишешь вечером рассказ, а утром просыпаешься и понимаешь, насколько он фиговый. Почти физическое отвращение и к рассказу, и – что страшнее – к себе, как к автору и личности, породившей такие чувства и эмоции.

И так обычно со всем, что пишу. Начиная со старого романа: сначала увлечённо пишешь, потом долгое время борешься с омерзением к написанному, вплоть до того что не можешь черновик в руки брать и смотреть на него, а потом в качестве компенсации с какого-то момента начинаешь вдруг безумно своим детищем гордиться (независимо от того, на каком уровне написано это детище ). Вот так и бросает из одной крайности в другую. Не очень это позитивно, не очень.

В этом плане вполне могу понять Гоголя, который сжёг второй том "Мёртвых душ": самому своё потребовавшее немалого труда творение опротивело, а это больно (особенно, для меланхолика).