Мы шли под ручку, и я не знала, кто кого заботливо довёл до калитки, помпезной, но всё-таки не настолько ужасной, чтобы цепляться за меня, как за спасательный круг. Оказалось не заперто. Виктору везло даже в мелочах: он бы и один легко попал на аудиенцию, о чём наверняка догадывался. Шаг в шаг мы поднялись по ступеням. Виктор открыл дверь и впустил меня – как я надеялась, из галантности, а не в попытках позорно спрятаться за моей спиной от прекрасной дамы и собравшегося вокруг неё общества.
– Добро пожаловать в мою скромную, хоть и временную, обитель, – сказала я ободряюще.
Виктор окинул взглядом прихожую и удовлетворительно кивнул.
– Недурно. В меру консервативная обстановка настраивает на доверительный лад.
Его умничание меня не коробило. Теперь я понимала, какой в нём смысл, и всё больше жалела Виктора. Подчёркнуто любезно, словно стараясь показать себя с лучшей стороны, он помог мне вылезти из пальто.
читать дальше– Закинь, будь другом. И своё можешь сюда же. – Я указала на свой крючок гардероба, и Виктор безо всяких усилий протянул руку и уцепил за петельку моё пальто. Я вздохнула. – Как хорошо быть высоким! Можно легко доставать до вешалок и даже на барный стул не карабкаться, а просто садиться, как на обычный.
– Ты мне льстишь минимум на полметра. В высоком росте особых преимуществ нет, разве что возможность обзора приучает к наблюдениям. Это ведь женская одежда? – Он придирчиво осмотрел выстроившиеся в ряд гостевые вешалки, забитые модными пелеринками и струящимися домино.
– Ну, девичник. А чего ты хотел?
Виктор подозрительно повёл бровью, как будто ещё не понял, куда попал, хотя и заранее согласился.
– Девичник, на котором я – единственный мужчина?
– Самец! – не без гордости уточнила я. Изображая своего застёгнутого приятеля, он снова тянул время, а у меня чесались руки вытряхнуть его из плаща и предъявить публике. Пока нас никто не видел, я стала рассупонивать пуговицы у него на груди. – Вопрос не в том, где ты единственный мужчина, а в том – чей.
Неумолимый доктор взглянул на меня так, будто с моим диагнозом было всё ясно.
– Оригинальная роль. Чего ни сделаешь ради дружбы.
Его пальцы скользнули под мои, три петли вмиг слетели с пуговиц, и мой друг, будто наконец дождавшись условного сигнала, скинул тонкий, вроде отмершей кожицы, плащ и повесил рядом с моим. Одет Виктор был просто, как и всегда, но почему-то я его не узнавала. Меньше всего ему подходил патетический эпитет «самец», но я даже не представляла, каким фруктом его теперь считать. Обычно довольно свободный костюм сидел на нём как влитой – наверно, сразу после стирки и глажки. А сам носитель оного выглядел зазнавшимся фон-бароном – или, вернее, дотошным театральным критиком, педантичным искусствоведом, знающим цену всему и всем, а в первую очередь себе. Невольно у меня мелькнула мысль, что всё сказанное им о застенчивости Жозе относилось и к нему самому, только Виктор преодолевал стеснение франтоватым аккуратизмом.
– О, ну ты красавец! Даже подойти страшно: не уколоться бы манжетами и не порезаться бы стрелочками брюк. Новый способ отпугивать женщин? – Я задорно подмигнула ему.
Виктор ангельски скромно поднёс палец к губам.
– Давай не будем никого разочаровывать раньше времени.
Я не знала, чем конкретно ему так насолили девушки, но мне хотелось его поддержать. Может быть, он просто устал от соперничества, в котором заведомо проигрывал. К счастью, он вовсе не был снобом, я очень любила его хулиганскую душу: ему всегда хватало мудрости и мужества откликаться на шутки.
– Да, мой генерал! – отрапортовала я. – Не волнуйся, если бы ты получил приглашение на день раньше, попал бы на мальчишник, причём весьма солидный. Вчера ночью на этих рогах висели такие выдающиеся плащи и шляпы, внизу стояла золочёная трость с мордой сфинкса, а в этой самой гостиной даже расхаживали фраки, вот! Как тебе такое благородное собрание? Всяко интереснее, чем твой жуликоватый застёгнутый.
Виктор ядовито усмехнулся.
– Фрак – не признак благородства, а жуликоватость не определяется степенью износа плаща. Кто же были эти предположительно благородные сеньоры?
– Да чёрт их знает, я не видела, ко мне сразу вышла Элеонор. Показалось, мелькнул кто-то во фраке. Но, судя по тону, беседу вели очень интеллектуальную. Если даже забыть о планах на Жозе, тебе и самому нашлось бы о чём поговорить с ними. Потерпи уж сегодня женское присутствие и легкомысленную болтовню ради хорошего общения завтра.
Он почему-то засмеялся и, взяв мою руку, вновь пожал её.
– Буду обходителен и терпелив, насколько возможно. Даю тебе слово, мой верный боевой товарищ.
Я фыркнула, решив, что он издевается.
– Ну, спасибо, что не конь!
Пусть Виктора повеселила примитивность моей уловки, но я заботилась о нём, и может быть, именно благодаря такой заботе со стороны всё в его личной жизни ещё могло нормализоваться. Может, он интуитивно пытался на время сменить круг общения, хотя не очень-то получалось. Наверняка уж гости Элеонор и Пьера были куда более достойными собеседниками, чем какой-то непонятный маргинал из кабака.