Как ни крути, настала пора мне раскрыть свой позор и выйти из гардероба.
Но только я взялась за коктейльную кулису, чтобы отдёрнуть, Виктор произнёс звеняще-вкрадчиво:
– Лучшие свидетели – баллистика и дактилоскопия. Цоколь низкий, падать я умею – полетим в окно вместе. – Он подсунул руки под её пояс и рывками накрутил атласную ленту на оба запястья, ухватив будто вожжи.
Так вот зачем он ослабил хватку! Чтобы крепче связать Элеонор, а вовсе не для того, чтобы упиваться запретными прикосновениями к её телу. Я понятия не имела, почему мой лучший друг с таким саморазрушительным исступлением вёл себя как последний негодяй и кто надоумил его, кто посеял в его светлую голову зловещие всходы ничем не оправданного насилия.
Элеонор сдавленно вздохнула и вытянулась, как бы силясь откинуться назад. Не предназначенное для экстремальных испытаний платье обвисло на спине и раздулось несуразным пузырём на груди. Подол поднялся чуть ни до колена, обнажив худые, напряжённо скосолапленные голени. У меня перехватило дыхание. Она едва держится на мысочках сабо, выскользнет вот-вот и тогда ударится о массивное зеркало головой! А если ещё Виктора утянет, они вместе вовсе не полетят в окно, как он зачем-то наплёл ей, а свалятся на пол, и дай бог бы им не опрокинуть на себя трельяж и не изрезаться осколками. Я замерла. Не известно, что было бы, вылези я из убежища. Любое неосторожное движение могло привести к трагедии. Ромео и Джульетта просто убили бы друг друга прежде, чем признались бы в любви!
– Не выйдет, потеряешь сознание! – даже не пожелала, а приказала Элеонор.
– Ради тебя, счастье жизни моей, я уж его сохраню. В доме никого, выбросить или спрятать орудие преступления некому. Но за таким знатным малинником всегда пригляд. Случись что, полиция нагрянет через пару минут, и ты попалась, ягодка моя!
– Недоносок, – с омерзением процедила Элеонор и осторожно положила помаду на стол за спиной. – Зачем ты пришёл? Ущербность заела? Форсить решил?
Пока я думала, как спасти друзей, она вдруг, передёрнув плечами, сделала резкий выпад коленом. Словно подхватывая движение, Виктор с экспрессией тореадора отскочил назад. Затянутые путы колыхнулись вслед за ним и, расправляясь в широкую ленту, повисли на его руках. Я выдохнула и сама чуть ни обвисла на вешалке.
– А это уже обидно, – качая головой, пожурил Виктор и с довольным видом высвободил запястья из трофейного пояса. – Главное – вовремя дёрнуть за ленточки. Пораскинь мозгами, мой цветочек. Неужели приятно использовать свой интеллект на уровне растения?
– Использовать приятнее чужой. – Элеонор выпрямилась, гордо расправила платье и, выдвинув банкетку из-под стола, села за трюмо, строгая и прямая, как владычица.
Виктор криво усмехнулся и шагнул к ней.
– А ты молодец, мы бы сработались. Не волнуйся, душить не буду, хотя с этим желанием порой справиться труднее всего. – Нагнувшись, он обхватил её лентой чуть ниже талии, аккуратно завязал сзади пышный бант и потянулся к её шее, чтобы поцеловать. – А знаешь, что полагается тому, кто развяжет пояс богини?
– А знаешь, что полагается за святотатство? – Замахнувшись, Элеонор правой рукой хлестнула его по левой щеке, так что он резко выпрямился. – Иди к чёрту, не то пристрелю.
Виктор даже слишком благодушно засмеялся, и я увидела в зеркале, с каким наслаждением он гладит пальцами пострадавшую щёку.
– Что же ты так холодна со мной, когда мы одни, и так горяча, когда нас видит моя невеста?