[mjaso]

По традиции, вычитка дубль два. Учла замечания, что перебранка затянулась.


Пока он придумывал ещё более тяжкие проклятия, из кабинета вышел посетитель. А за ним, вместо помощника, высунулся рослый, здоровенный детина – ещё один баловень судьбы. Его наивная рожа и светло-соломенная взъерошенная, как у деревенского дурачка, шевелюра смотрелись чересчур нелепо для персоны его уровня.
– Ох, сколько нынче страждущих. – Пытаясь шутить, он тяжело вздохнул и вышел к народу. – Кто ещё по записи? Никого? – По локоть закатывая сползший рукав рубашки и демонстрируя мощные предплечья, будто грозил отметелить всех подряд, молодой мэр, больше похожий на костоправа, обернулся в кабинет и неожиданно учтиво позвал: – Господин Ритин, прошу вас!
На зов явился тщедушный господин Ритин – в дорогом светло-кремовом костюме, при галстуке, в модных очках, строгий, холёный и надменный, будто он царь и бог, а не всего-навсего какой-то паршивый секретаришка.
– Да, господин мэр.
– Соберите документы, посмотрим по ходу. Может, кого-то сразу отпустим. Прошу, господа и дамы, я вас внимательно слушаю! – Он говорил, как врач, и, кажется, относился к народу с той же мерзкой елейной снисходительностью, которую Рафаэль с детства ненавидел в докторах.
Все загалдели и окружили мэра, будто нищие на паперти. Гордый Рафаэль медленно встал и, хромая, подошёл к нему последним. Мэр увидел это и, дослушав первого жалобщика и предложив тому остаться для консультации, всё так же вежливо обратился к Рафаэлю:
– Господин Лертолье, а вы сегодня с чем? Всё с тем же? Я ведь уже ответил вам.
– Господин мэр, но вы мне не помогли.
– Я не могу вам помочь, к сожалению. Для этого нужно либо вам обратиться ко мне с официальным заявлением, либо мне нарушить закон.
– Ну так нарушьте! Вы же глава города. Вы обязаны помогать людям, которые вас выбрали.
– Я и помогаю, – буркнул мэр, как будто задетый. – Но, увы, я не прокурор, чтобы возбуждать публичный иск независимо от воли сторон. А закон преступать ни я, ни кто-либо другой не имеет права, даже во имя помощи людям.
– Ничего вы не помогаете! – воскликнул Рафаэль. – Сколько ещё выслушивать ваши нелепые отговорки? Какой же вы мэр? Какая же у вас власть, если вы ничего не можете? Для кого пишутся законы? Для народа или для крючкотворов?
Мэр вспылил и начал размахивать ручищами, будто собирался порвать Рафаэля на куски.
– Ну что вы от меня хотите! Насчёт увольнения идите в профсоюз, подавайте иск. Насчёт дома – в полицию, в прокуратуру, в суд или мне пишите бумагу, в которой официально заявите о своей воле. Иначе никак! Понимаете?! Ритин, составьте ему исковые, ради Бога! Сил моих больше нет!
Непроницаемая физиономия секретаря совсем окаменела, он стоял как истукан.
– В суд я не пойду! – упрямо заявил Рафаэль.
– Ваше право! Но почему вы пришли ко мне и требуете от меня защиты, когда сами не хотите мараться? – возмущённо басил мэр, и его голос эхом грохотал по всему коридору. – Вы спрашиваете, какая власть? Исполнительная! Исполнительная, чёрт побери! Я вам не козёл отпущения, я глава исполнительной власти города! Почему на меня то и дело норовят повесить всех собак! Что вы ко мне ходите и ходите с одним и тем же?!
– А что, я должен каждый раз с новым несчастьем ходить?! Только и ждёте, чтобы со мной беда случилась?! – Рафаэль проникся каким-то мстительным азартом, от всеобщего внимания чувствуя прилив сил. – Я не хочу ничего на вас повесить! Я хочу только, чтобы вы мне помогли! Это же вам так легко! Просто помогите! Чем вы здесь занимаетесь? Лицемеры! Только видимость создаёте! Какие морды наели! В каких костюмчиках щеголяете! А народ страдает! Народ корчится в муках под вашим гнётом! Кровопийцы! Это вы виноваты! Это вас надо под суд! Я ненавижу вас! Всех вас нужно расстреливать! Нет на земле Божьего суда, но справедливость должна торжествовать!
– Вы вообще адекватны, господин Лертолье?! – в лицо ему заорал мэр, качнувшись над ним и нервно дёрнув кулаками. Однако неустрашимого Рафаэля было не остановить.
– Я-то адекватен! А вы?! Что вы делаете для своего народа? Чем вы оправдываете оказанное вам доверие? Вы гниль общества, а не элита! Лжецы! Проходимцы! Почему вы меня обманываете? Почему заставляете унижаться перед вами! Снова и снова! Вам нравится, как люди мучаются? Осталась ли в вас ещё хоть капля совести? Наш город революции делал, и, уж если снова придёт пора, думаете, отмоетесь? Думаете, вас пощадят?!
Встревоженные посетители, видимо, прониклись и зароптали:
– Что такое, в самом деле! Помогите, господин мэр! Так же нельзя!
Рафаэль торжествовал. Он был готов поспорить, что сейчас мэр обрушит на него свои громадные кулачищи и тогда всем явит истинное лицо. Перспектива побоев Рафаэля не пугала, а вот выставить городского голову в неприглядном свете ему очень хотелось. Это был бы реванш.
Однако две дамы, чьи сплетни Рафаэль только что имел неосторожность подслушать, вдруг нарушили идиллию, выпав из общего хора. Обе, как заворожённые, уставились Рафаэлю за спину, встревоженно переглянулись, и одна другой прошептала что-то вроде:
– Доктор!
Рафаэлю даже стало любопытно: кто это посмел отвлекать его адептов? Словно потеряв интерес к почти поверженному мэру, Рафаэль приготовился держать удар соперника пожёстче – только б не вызвали охрану. Хотя, возможно, загреметь в полицию – это спасение: если уж лишиться права подписи, никто не заставит ничего подписывать!
В предвкушении яростной стычки с новым врагом Рафаэль обернулся. К ним подошёл высокий, худощавый человек старше средних лет – не понятно, откуда он вылез и как успел подкрасться. Охранником он, увы, не был, а выглядел, скорее, как очередной канцелярист: в лёгком чёрном костюме и с тонким галстуком, о котором сам Рафаэль давно мечтал (только никакие галстуки ему не шли, всегда душили и нелепо болтались, будто собачий язык). Сухие, резкие черты лица и холодный, оценивающий взгляд этого политического тяжеловеса выдавали, как подумал Рафаэль, ещё один, главный, признак бюрократической касты – безразличие к людям, уже ставшее второй натурой. Помимо стандартных чиновничьих уверенности и сдержанности, Рафаэль почуял скрытую возвышающе-отстранённую манеру держаться, как у тех, кто умеет кланяться кому надо, но слишком высоко себя ценит и презирает обычных людей с их мелкими дрязгами. Такие гордецы обычно отгораживали себя неприступной стеной, через которую не пробиться. Гады сползаются на подмогу предводителю, решил Рафаэль. Но если двое на одного, будет слишком очевидно, что бой нечестный, а значит, в глазах публики он безоговорочно победит.
Рафаэль зло уставился на своего противника, готовый не щадя себя кинуться ему на растерзание, но взгляд у того быстро скользнул на двух старых сплетниц, а лицо чудесным образом смягчилось. Суровый господин слегка улыбнулся и кивнул дамам, явно узнав их. Рафаэль в замешательстве повернулся к ним. По тому, как они обе так же ответили на приветствие улыбками и почти синхронными кивками головы, он понял, что лишился поддержки целой трети аудитории. Да и мэр, казалось, лишь увидев этого неприятного типа, внезапно успокоился и даже как-то виновато сжался.
– Ритин, пойдёмте принимать по очереди. Я тут скончаюсь, честное слово.
– По какому поводу дискуссия? Могу ли я помочь? – как ни в чём не бывало спросил подошедший.
– Хотелось бы! – Мэр посмотрел на него, будто на последнюю надежду. – Это уже не в моей компетенции. Господин Лертолье не хочет решать свой вопрос в официальном порядке. А садиться со всеми за стол переговоров как частное лицо я физически не в силах.
– Что ж, поручение ясно, попробуем разобраться. – Мирно кивнув, чиновник успокаивающе плавным жестом пригласил Рафаэля следовать за ним. – Прошу вас, господин Лертолье.
– Давно пора! Сколько уже можно-то, – для порядку проворчал Рафаэль, немного растерявшись от эдакой обходительности.