Смотрели вчера вторую серию «Бесов». Матушка заметила, что это скорее не художественное произведение, а публицистическое. И при этом кривилась, что пасквиль, что «их всех показывают как ненормальных» и что Достоевский — человеконенавистник. А как же «великий гуманист»? От великого гуманиста до великого человеконенавистника — один шаг?
В общем, Достоевского она не любит. Вспомнила, как на курсе ребята его обожали. Один горячо убеждал её, что Достоевский — самый светлый писатель русской литературы. Нуу, по-моему, самый светлый всё-таки Пушкин. Вроде как, есть мнение, что он Гексли, — так тем более, аргумент. Ну, может, ещё ранний Гоголь, хоть и типичный меланхолик. Матушка одним из самых светлых считает Аксакова. У него я читала только «Детство Багрова внука». Если только по этой книге судить, то пожалуй.
Ещё маме не нравится, что фильм снял именно Хотиненко и что он, как человек честный, вообще взялся за «Бесов». Мол, не надо было трогать эту тему, т.к. революционеры того времени — люди идеи, о себе думали меньше всего. Потому она считает, что пасквиль и что параллели как бы с будущими событиями в фильме несколько надуманны.
По-моему, оглядываясь из нашего времени, всегда легко притягивать историю, так сказать, постфактум. Вообще не люблю этот кинематографический приём, потому что обычно он выглядит натянуто, грубо и штампованно несколько. По-моему, это надо делать очень ненавязчиво, давая зрителю возможность самому догадаться и самому провести параллели.
А насчёт публицистичности, вычитала в Википедии той же цитату из письма Достоевского Страхову: «На вещь, которую я теперь пишу в „Русский вестник“, я сильно надеюсь, но не с художественной, а тенденциозной стороны; хочется высказать несколько мыслей, хотя бы при этом пострадала художественность. Но меня увлекает накопившееся в уме и сердце; пусть выйдет хоть памфлет, но я выскажусь». Всё понятно: выражение позиции автора, выражение его отношения к вопросу.

Стоит ли говорить, что мой любимый персонаж в сериале — Верховенский? Младший. Ставрогин ему нужен как публичный лидер, из которого можно будет делать икону, некого мессию, за которым пойдут. А Верховенский будет серокардиналить. Такой сюжет мне нравится, не нравится какая-то всеобщая истеричность персонажей. Все акцентуанты — это понятно, это нормально. Про нормальных людей писать не интересно. ^__^ Но Ставрогин — какой-то марти-стью с раздвоением личности. Доктор Джекилл и мистер Хайд. Интересно, что Лебядкина зовёт Ставрогина князем. Недвусмысленный намёк на князя тьмы. (Плюс притча о стаде свиней, попадавших в море, в которых вселился бес, — тоже однозначная характеристика, однозначное отношение автора.) Вообще мне понравился момент — идеализация избранника. Любить тот образ, который сама себе создала, а не реального человека, — по-моему, интересный феномен. Об этом интересно писать. По-моему, в эпизоде, когда Лебядкина просит Ставрогина выйти и снова войти, как и положено её прекрасному прынцу князю, есть некая ассоциация с Татьяной Лариной. Если у Пушкина — «Татьяны милый идеал», то у Достоевского — сумасшедшая «Хромоножка». Это нормально. Точно памфлет.
В общем, я люблю Достоевского.