До меня дошло, что вина, обида, комплекс неполноценности и пр. — это всё не базовое и не первичное. А первичное — просто боль.
И впечатление, что лично у меня с ощущением непосредственно боли, первичной, некоторый затык. Может, я её вполне чувствую, но я воспринимаю её как вину, обиду и пр., а не как боль. То есть через какие-то дополнительные смысловые (может, отношенческие) накрутки, не базово, не на уровне сердцевины и тела. Видимо, так у меня работает вытеснение и подавление. А боль можно чувствовать как просто боль, без отношенчества. В духе, порезал палец — и просто больно, и никакой обиды, вины и пр. Когда ничего лишнего, только ты и конкретное твоё ощущение, и никаких «выводов» и накруток.

Это вот к чему. И у Холмса, и у Мориарти (именно у моих) внутри огромное количество боли. Если по Холмсу это видно (наркотики, сильно перекрученные отношения с Уотсоном, отношение к Мэри и пр.), если, несмотря на всю его гуманистичность, из него торчат иглы, весь он изломанный, нервный, то Мориарти выглядит вроде бы вполне благостным и гармоничным. Но на самом деле это фасад, и если Холмс чувствует и осознаёт свою боль, Мориарти её не чувствует. И в этом плане у Мориарти всё намного запущеннее, чем у Холмса. От внешне колючего Холмса на самом деле идёт внутренний свет, а у внешне светлого и правильного Мориарти внутри должна быть видна просто бездна боли.
И кстати, хорошо будет куда-нибудь присобачить «не чувствовать чужой боли, боли ближнего своего и не страдать за него — аморально».

Теперь вопрос: как это показать в рассказе? Там в каждой реплике и, особенно, в каждой ремарке должна быть боль, много боли, колоссальное количество боли! И вот такой изломанный и ваще не пойми какой Холмс — это просто титан, который реально держит на себе столько, что Мориарти как личность рядом не валялось. (Вот, кстати, для чего нужен сильный, очень сильный Моран — показать масштаб Холмса.)
И я так чую, что для концентрации настроения нужно сокращать болтовню Холмса и Мориарти. Но ужасно не хочется!

А интересно было бы, если бы Наполеоном преступного мира называл себя сам Мориарти, а Холмс тут лишь цитировал бы его. Типа, комплекс Наполеона преступного мира.
Тогда нужно лучше и глубже прописывать, как он от этого докатился дошёл до мысли «я устал, я ухожу». Благодаря визитам к Холмсу? Или общению с Мораном до того? Вот тут опять нужен Моран.

И, на самом деле, есть ещё один, пятый, вариант концовки. Моран с Мориарти притаскивают на Рейхенбах Мориарти-брата, благополучно его мочат, жмут руку Холмсу, далее Холмс благополучно уходит в монастырь замаливать грехи пропадает на три года, чтобы не брать на себя греха лжесвидетельства, и по той же причине Моран там, типа, гоняется за Холмсом в том же монастыре, а Мориарти преспокойно занимает место брата, воспользовавшись их сходством и уроками Холмса по изменению внешности, и живёт нормальной, обычной жизнью, о которой мечтал. Мир-дружба-счастье.