Сходила вчера в кино на «Жертвоприношение» Тарковского. Опоздала минут на 7, вошла в зал (кстати, почти полный, хоть он и небольшой был), и стали меня сомнения одолевать: а туда ли я попала. Кино на каком-то скандинавском языке с озвучкой, правда, настолько органичной, что сразу думаешь, будто так и было задумано. Характерная картинка Тарковского вроде тоже узнаётся, но как-то уж слишком много Александр болтает в начале, не по-тарковски – не лаконично, на мой взгляд. Даже начинает казаться, что слова Александра в лесу – это что-то типа пустых философствований. Правда, потом он сам признаётся, типа, мы слишком много говорим. Ага, а заканчивается всё обетом молчания. Зато ребёнок начинает говорить.
Вообще у меня после фильма глаза были на мокром месте. Почему-то такое настроение-состояние, когда в церковь хочется, помолиться – вдохновил... А мозг был вынесен напрочь. Потому что как-то сначала веришь в «реальность» происходящего с героями (ну, минимализм, как и внимание к мельчайшим деталям, – в стилистике Тарковского, фильм-притча, понятно, тут абсолютная реалистичность без эстетики и не нужна), веришь, что в фильме миру и главным героям в том числе грозит уничтожение. А потом недоумеваешь: так Александру всё это приснилось? Так что же было на самом деле-то? Если его потом как-то очень быстро в психушку увезли, а скорую ему, видимо, заранее вызвали?..
Но потом до меня дошло: не важно, что было на самом деле, главное – что всё значит для человека, что он чувствует, переживает, какой выбор делает, какой поступок совершает. Даже если миру и не грозила опасность, Александр всё равно по-настоящему совершил это самое жертвоприношение. Хотя, в общем-то, так или иначе его совершают почти все герои, только, наверно, из разных соображений (служанка жертвует собой, а заодно и Александром ради ребёнка; хозяйка тоже приносит жертву – её же был выбор выйти за нелюбимого мужчину, но знаменитого актёра; Мария – вообще олицетворение материнской жертвенности: см. омовение рук и кувшин с тазиком, перекочевавшие из «Соляриса», хотя с материнской любовью ярлычок «ведьма» не очень вяжется; Виктор, правда, собирается уехать в Австралию и, можно предположить, собой ради семьи друга жертвовать ему надоело, хотя ещё не известно, уедет ли он). И дело не в событиях и не в сюжете как таковом, а в любви до самопожертвования.
И кажется, я поняла, что история со впустую сожжённым домом на съёмочной площадке (мама мне рассказывала, что оператор забыл плёнку зарядить, а в инете пишут, что плёнка была, но камера сломалась) именно про этот фильм Тарковского.