После того, как отдраила за прошлую ночь текст, так хорошо читается. Этой ночью сама удивилась.

Всю ночь писала маленькую преамбулу о том, как утром за Рафаэлем приехала машина и повезла его к доктору, и переделала начала разговора с доктором, часть с извинениями. Чтобы коррелировало с благодарственными словами в конце. Ну, благополучно закольцевала. Типа, Рафаэль застал своего господина мрачнее тучи, бледнее смерти (ибо там опять кое-кого прибили), а как Рафаэль закатил перед ним свой спектакль, так тот сразу развеселился и ожил.

И послал все угрызения совести нафиг, ибо игра продолжается.
А вот вычитывала-то саму сцену уже утром, со слезящимися глазами.

Ибо
«НАДО». Дочитала до конца сцены. Блин, сколько ж они в конце болтают, когда им пора до уже прощаться!!! -_- Никак прям не расстанутся друг с другом.

И вот полностью выстроить финальные реплики (очередные излияния героев друг другу на тему «о, как ты крут, мой повелитель» и «да и ты такой придурок, что мне с тобой так спокойно, круто и весело»

) у меня уже не было сил, пошла спать.
Потом пойдёт сцена интима. И вот тут главное — не выхолостить. Ибо, чую, я с этим поиском эвфемизмов дошла до маразма и от эротики не осталось ничего. В духе «он потёр свой баклажан». Оно и так ржачно читать, по сути, по положениям, а если ещё такое, то весь пафос как-то совсем.

И там ещё, кстати, горничная эта мелькает, кстати, которая Рафаэля-то разбудила. Что называется, тема
сисек сисек горничной горничной не раскрыта

Ибо если в начале пьесы на стене висит горничная, то в конце пьесы эта горничная должна выстрелить.
